– В таком случае – вперед, – распорядился Талманес. – Бери разведчиков и выдвигайся. Дэннел, организуй местных, чтобы тянули драконов. И будь готов привести орудия в боевую готовность.

– Талманес! – вмешалась Алудра. – Порошок и драконьи яйца, их немного у нас осталось. Понадобятся запасы из Байрлона. А сегодня, если развернете драконов… Могу позволить по несколько выстрелов из каждого, не больше.

Дэннел кивнул:

– Драконам без поддержки не место на первой линии обороны, милорд. Им нужна защита – чтобы враг не подошел слишком близко и не уничтожил орудия. Стрелять-то можно, но без пехоты драконам долго не продержаться.

– Вот поэтому мы и бежим. – Талманес развернулся, сделал шаг и едва не упал из-за подкатившей слабости. – И по-моему… По-моему, мне нужен конь…

Могидин ступила на платформу, зависшую в воздухе посреди открытого моря. Под редкими дуновениями бриза прозрачные синие воды шли рябью, но волн не было. Земли в пределах видимости – тоже.

У края платформы, сцепив руки за спиной, стоял Моридин. Море перед ним было объято пламенем, бездымным, но таким жарким, что вокруг пузырилась кипящая вода. Каменные подмостки над безбрежным морем. Горящая вода. В своих осколках сна Моридин обожал создавать всякую небыль.

– Сядь, – велел он, не оборачиваясь.

Могидин послушно выбрала одно из четырех кресел, возникших в центре платформы. В безоблачном голубом небе висело солнце, проделавшее три четверти пути к зениту. Давненько она не видела солнца в Тел’аран’риоде… В последнее время небо укутывали грозовые тучи, черные и вездесущие. С другой стороны, это же не совсем Тел’аран’риод. И не сон Моридина. Скорее, слияние двух пространств, нечто вроде временной пристройки к миру сновидений. Пузырь совмещенных ипостасей реальности.

Могидин облачилась в черное с золотом. Кружевные рукава походили на паутину, но лишь слегка. С паучьей темой лучше не переусердствовать.

Усаживаясь, Могидин постаралась напустить на себя властный и надменный вид. В прошлом подобное давалось ей без труда, но сегодня лучиться самоуверенностью было не проще, чем ловить в воздухе семена одуванчика: хвать, а они все равно ускользают. Гневаясь на саму себя, Могидин скрипнула зубами. Она не кто-то, а Избранная. Перед ней дрожали целые армии, а короли проливали слезы. Из поколения в поколение матери стращают детей ее именем. А теперь…

Она провела рукой по шее и нащупала медальон. Конечно же, он на месте, но прикосновение к нему успокаивало.

– Не слишком-то надейся на эту вещицу, – промолвил Моридин. Порыв ветра взволновал безмятежную водную гладь и принес с собой отголоски чьих-то криков. – Тебя простили, Могидин, но не до конца. Это испытательный срок. Подведешь снова – и я задумаюсь, не отдать ли ловушку для разума Демандреду.

– Чтобы тот отшвырнул ее в приступе скуки? – Могидин хмыкнула. – Демандреду нужно только одно. И это – ал’Тор. Любой, кто не помогает ему приблизиться к цели, не имеет для него значения.

– Ты его недооцениваешь, – тихо сказал Моридин. – Великий повелитель доволен Демандредом. Очень доволен. Ты, однако…

Могидин вжалась в кресло, чувствуя, как возобновляются мучения. Боль, которую мало кто испытывал в этом мире. Боль, выходящая за пределы того, что способно вынести человеческое тело. Могидин вцепилась в кор’совру и обняла саидар. Это принесло некоторое облегчение.

В прошлом направлять Силу даже в одной комнате с кор’соврой было мучительно больно. Теперь же, когда медальоном владел не Моридин, а она, ощущения изменились. «Это не просто какой-то кулон, – подумала Могидин, сжимая его в руке. – Это моя душа». Тьма всемогущая! Могидин подумать не могла, что из всех людей именно она окажется объектом подобной пытки. Разве не была она паучихой, осторожной во всех своих поступках?