Моридин неотрывно смотрел на пламя, Демандред – на Моридина, а Могидин тем временем выскользнула из кресла и приблизилась к краю парящей каменной платформы. Вода под ней оказалась совершенно прозрачной. В глубине Могидин отчетливо видела людей, чьи руки были связаны за спиной, а сковывающие ноги цепи уходили куда-то в глубину, к чему-то далекому и тяжелому. Люди извивались, будто водоросли.

Их были тысячи, и каждый смотрел вверх, обратив к небу широко раскрытые, полные ужаса глаза. Эти несчастные тонули, причем тонули они целую вечность. Они не были мертвы. Им не дозволялось умереть. Из раза в раз они пытались сделать вдох, но вместо воздуха в легкие попадала вода. На глазах у Могидин нечто черное поднялось со дна и утащило одного из несчастных в пучину. Цветущим бутоном распустилось кровавое облако. Остальные задергались с удвоенной силой.

Могидин улыбнулась. Приятно видеть, как страдает кто-то другой, а не ты. Возможно, ее взору предстала просто какая-то иллюзия, хотя нельзя исключать, что эти люди подвели Великого повелителя.

Над платформой раскрылись новые переходные врата, откуда вышла незнакомая женщина, на диво страшненькая – нос сразу и крючком, и картошкой, косящие водянистые глаза. Платье из желтого шелка, сшитое с претензией на изысканность, лишь подчеркивало уродливые черты его владелицы.

С презрительной усмешкой Могидин вернулась в кресло. С какой стати Моридин вызвал незнакомку на их встречу? Женщина обладала даром направлять Силу; должно быть, это одно из тех ничтожеств, в нынешней эпохе величающих себя Айз Седай.

«Надо признать, – подумала Могидин, вновь усаживаясь в кресло, – она и впрямь сильна». Как же Могидин проглядела среди Айз Седай такой талант? Треклятую вертихвостку Найнив ее соглядатаи вычислили почти сразу, а это страшилище, значит, упустили?

– Это с ней ты хотел меня познакомить? – заметно скис Демандред.

– Нет, – рассеянно отозвался Моридин. – С Хессалам ты уже знаком.

Хессалам? На древнем наречии это значит… «тот, кому нет прощения». Женщина с вызовом посмотрела Могидин в глаза, и в ее позе было что-то знакомое.

– У меня много дел, Моридин, – заявила новоприбывшая. – Лучше бы…

Могидин охнула. Эти нотки в голосе…

– Не смей разговаривать в подобном тоне, – не оборачиваясь, негромко одернул ее Моридин. – Ни со мной, ни с остальными. Теперь даже Могидин находится в большем фаворе, чем ты.

– Грендаль?! – с ужасом прошептала Могидин.

– Не произноси это имя! – обернулся к ней Моридин, и горящая вода вспыхнула ярче прежнего. – Этого имени ее лишили!

Грендаль – Хессалам – уселась, не удостоив Могидин повторным взглядом. Да, держится эта женщина как прежде. Это и в самом деле она.

Могидин едва удержалась от злорадного смеха. Грендаль всегда пользовалась своей внешностью как тараном; что ж, теперь в ее распоряжении таран совершенно иного рода. Как чудесно! Можно представить, как ее корежит! Чем же она заслужила такое наказание? Положение, власть Грендаль, ходившие о ней слухи – все это было связано с ее красотой. Ну а теперь? Станет ли она подбирать себе любимцев среди людей настолько страшных, чтобы они могли потягаться с ней уродством?

На сей раз Могидин все же рассмеялась. Тихонько, но Грендаль услышала этот смех и бросила на нее взгляд, способный разжечь в море новый костер.

Могидин невозмутимо выдержала ее взор. Ей стало спокойнее, и она сумела не коснуться кор’совры. «Дерзай, Грендаль, – подумала Могидин. – Отныне мы в равных условиях. Посмотрим, кто первой придет к финишу».

Налетел новый порыв ветра, теперь сильнее, и морская гладь покрылась рябью, но платформа не шелохнулась. Моридин позволил пламени угаснуть, и рядом поднялись волны, в которых Могидин разглядела человеческие тела, походивших на черные тени. Некоторые были мертвы. Другие, лишившись цепей, рвались к поверхности, но вынырнуть не успевали: нечто всегда утаскивало их обратно в глубины.