Идиллийка коротко выдохнула, захваченная зрелищем. Глядя на восторженный взгляд техника, Чимбик задумался, всё ли в порядке с головой у этой девушки. Что прекрасного она могла найти в механической руке? Но Схема явно что-то выискала. На её губах играла улыбка, а пальцы осторожно, словно опасаясь повредить сверхпрочный сплав, коснулись локтя Брауни.

— Совершенство... — прошептала Схема.

Брауни, как и многие из репликантов, не привыкший к чужим прикосновениям, отдёрнул искусственную руку. Самого касания он не чувствовал, но хватало и осознания этого факта.

— Не надо трогать, — грубо сказал он.

— Простите, — девушка с нескрываемым сожалением отвела руку от репликанта. — Просто это очень красиво. Вы такой счастливчик...

После этой фразы Чимбик всерьёз заподозрил идиллийку в наличии психических отклонений, а Брауни со злой ухмылкой предложил:

— Могу отрезать вам руку. Тоже поставят протез.

Вопреки ожиданиям репликантов аборигенка не обиделась. Она задумчиво посмотрела на свою ладонь, на руку Брауни и спросила:

— А поставят такую же модель?

Вид у неё был такой, словно Схема на полном серьёзе размышляла о подобном обмене.

— Мэм, вы в порядке? — не выдержал сержант. — Зачем вам протез?

— Да она просто дефектная дворняга! — потеряв терпение, рявкнул Брауни и от ярости вбил нож в мишень возле себя с такой силой, что вздрогнула крыша.

Идиллийка в страхе отшатнулась. В Брауни клокотало ядовитое варево из пережитой при потере руки боли, унижения и злости на Дюрана и людей, рассматривавших однорукого репликанта, словно диковинную зверюшку, и мучительного ожидания списания. Всё это выплёскивалось наружу, словно обжигающая лава из проснувшегося вулкана. И Схема пятилась от него, опалённая этим жаром.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но лишь судорожно всхлипнула, сморгнула слёзы, развернулась и убежала.

Искалеченный репликант шумно выдохнул, глядя вслед идиллийке. Чимбик смотрел на него и молчал.

Брауни снова потянулся за ножом, завязшим в древесине столба, и задумчиво прикусил губу.

— Я поступил как Дюран? — через какое-то время спросил он у сержанта. — Сорвал злость на том, кто ни при чём? Кто не ответит?

— Да, — не стал отрицать очевидного Чимбик. — Она, конечно, странная, но вряд ли заслужила это.

— Плохо, — Брауни убрал клинок в ножны. — Не хочу быть похожим на Дюрана.

Репликант задумчиво посмотрел на свой протез, спустил рукав и поднял взгляд на Чимбика.

— И что теперь делать, садж? Как исправить?

Чимбик вздохнул:

— Я бы на твоём месте нашёл её и попробовал извиниться.

Он криво ухмыльнулся, вспоминая их с Блайзом опыт по этой части. Во всяком случае, Брауни не нужно выслеживать идиллийку по всему Союзу для того, чтобы исправить ошибку.

— А как у дворняг принято извиняться? — растерянно спросил Брауни.

— Думаю, для начала не нужно называть её дворнягой, — подумав, ответил сержант. — А в остальном... Она эмпат. Наверное, достаточно того, что ты действительно сожалеешь.

— Попробую, садж, -— неуверенно сказал Брауни и пошёл вслед за убежавшей девушкой.

Чимбик взглянул на циферблат хронометра и поспешил в казарму — до выхода в город оставалась всего четверть часа, а ему ещё требовалось получить броню.

Планета Идиллия. Город Эсперо

На контрольно-пропускной пункт сержант пришёл в задумчивости. Талика сдержала слово и сделала запрос на экскурсию в жилую часть столицы. К удивлению Чимбика, разрешение ему дали. И, как ни старался репликант, понять мотивов Талики он так и не смог. А это напрягало. Странные слова идиллийки про успокоение совести лишь запутывали. А то, чего Чимбик не понимал, внушало ему подозрение.