— Ты же говоришь, что прожила жизнь. Думаешь, измену и предательство можно простить? И завтра я смогу о ней забыть?

— Можно забыть. И простить можно. И одно я знаю точно — боль нельзя держать в себе, она разрушает и разум, и тело. Поэтому, если вдруг ты решишь уйти — я пойду с тобой. Главное, чтобы тебе не было больно.

— Нет, котенок. Так кардинально менять ход событий не стоит. Иначе ты натворишь таких ошибок, что твои прошлые покажутся тебе раем.

— Глупости! Если ты беспокоишься о маме, то зря это делаешь. Она стоически перенесла твой уход из дома. Не забывала тебя поливать грязью и во всем обвинять. И потом… У нее есть Даша. Они справятся вдвоем, можешь даже не сомневаться. А я дала себе слово — в этой жизни быть счастливой каждый день. Каждую минуту! Так что давай, поехали знакомиться с твоей Зоей. Михайловной.

Виктор покачал головой:

— В прошлой жизни она пережила. А в этой может не пережить. Кроме меня, она потеряет тебя. А это большой удар. Ты же хочешь прожить эту жизнь счастливо? И до сих пор не знаешь, как это сделать?

Марина виновато посмотрела на отца.

— И как?

— Надо сделать счастливыми своих родных людей.

Марина вздохнула и кивнула. Отец поправил ей косичку, поцеловал в висок и предложил:

— Тут в кафешке напротив больницы, есть такие замечательные пирожные! Может, съедим парочку?

— «Картошка» или «Наполеон» есть?

— «Наполеон» и «Медовик» очень вкусные, пробовал. «Картошку» не видел, может, просто не замечал. Пошли, проверим?

И они направились сначала в кафешку. А потом домой. В тот вечер Марина заснула счастливой.

На следующий день было воскресенье. Марина встала, но никого на кухне не нашла. Приготовив себе чай, она отрезала кусок шарлотки и пошла завтракать в свою комнату с книгой Солженицына в руках. Тете Уле эту рукопись дал почитать какой-то политический деятель, она прочитала и подсунула Кате. А через Катю книга уже оказалась у нее.

Виктор зашел к дочери в комнату тоже с чашкой чая и куском пирога:

— Привет, малыш, ты уже завтракаешь? Ну тогда и я с тобой! — он уселся на кровать с ногами и стал расспрашивать про будущее.

Ему было интересно все: и спорт, и литература, и технологии.

Марина рассказывала с удовольствием, но с какой-то усталостью. Ее никак не трогали и не радовали эти потрясающие изменения, которые она прожила и которые еще раз предстоит прожить.

— Но от денег надо избавляться, – строго предложила дочь в конце своего рассказа.

— Сжечь? – отец ее не понял.

— Нет, нужно купить доллары или сделать крупную покупку — квартиру или машину, например. Очень скоро произойдет девальвация рубля.

Виктор улыбнулся:

— Ты такая смешная, когда умная.

— Пап, я не шучу. Девальвация – это обесценивание рубля. Я, к сожалению, не помню точно, сколько сейчас он стоит… Вроде около пятидесяти копеек за доллар, но это официально, и обменять можно только командированным. А вот на черном рынке рубля три, или четыре. У тебя есть рубли?

— Есть. Десять тысяч на книжке.

— Ух ты! Хорошая сумма. Мама о них знает? – поинтересовалась Марина.

— Конечно.

— Давай тогда думать, как поступить.

— Я не знаю, что делать, - признался отец, - жить с твоей мамой я все равно не смогу. Это ненормально – жить и не разговаривать. Мы как будто соседи, которые ненавидят друг друга и просто терпят, потому что идти некуда…

— Простить ты ее не сможешь, да?

Виктор потер виски и тяжело вздохнул.

— Понимаешь, котенок, тут дело не в прощении. Да ей оно и не нужно. И я ей не нужен. Возможно, ей просто нужна видимость семьи, но я эту роль больше играть не хочу. И вообще если честно, то я очень устал. Я любил ее всю жизнь, а сейчас мне самому тяжело от этой любви. Понимаешь? Я устал от себя. И от своей любви устал.