И вот, как-то раз, очнувшись от тяжкой дремоты, Тея увидела нечто такое, чему её разум не поверил сперва. Вместо каменных глыб, ставших привычными взору, по бокам, насколько хватало глаз, раскинулось белое поле. Деревья, что выделялись на фоне белёсых равнин, топорщили в стороны голые ветви. Ничто не росло, точно страшный недуг поразил всё живое. Лишь девственно чистая пустошь с обеих сторон. И тяжёлое, грозное небо...

- Вы прежде не видели снега, принцесса? - спросил хорнийский король. Все трое смотрелись так, точно несколько дней бесконечных скитаний не отняли жизненных сил.

«Кажется, хорны и правда не знают усталости», - думала Тея. Сама же она изнывала от острой потребности спать. Ей даже хотелось скорей оказаться в их землях. Лишь бы только закончилась мука пути.

- Нет, я только читала об этом, - призналась она.

Король усмехнулся.

- Таким вы его представляли? - сказал он так, точно весь этот снег тоже был частью его королевства.

Тея нахмурилась, глядя в холодную щель бокового окна. Оттуда сквозило, и она поспешила закрыть её. Плотнее закуталась в шубу. Теперь ей уже было всё равно, чей труп возлежит у неё на плечах. Измятый наряд, отравленный запахом пота и пыли, испачканный грязью и жиром подол. От неё пахло так мерзко, что хорнийская вонь уже не казалась такой уж несносной. Волосы спутались, серьги её потускнели. И только глаза до сих пор оставались ярчайшими. Точно холод выискивал в них потаённые, скрытые грани.

- Это пепел небес, - сказала она, вспоминая одну из прочитанных книг, - Когда облака разрывает на части, они умирают и, достигнув земли, превращаются в снег.

- Снег - всего лишь замёрзшие капли дождя, - насмешливо произнёс Рухон. Его тёмные волосы огибали тугой воротник. Он был отчасти похож на отца. Та же поступь, тот же грозный разрез тёмных глаз. Лишь только взгляд отзывался гораздо сильнее. Когда он смотрел на неё, то сердце Протеи сжималось от страха. Так смотрит измученный голодом зверь на добычу. Зная, что всё равно её съест.

- Снег - это чудо, - неожиданно бросил Таур.

За время в пути он не сказал и нескольких фраз на михтийском. Казалось, что этот язык был противен ему. Протея моргнула. Она, не скрывая своего удивления, посмотрела на принца. А он посмотрел на неё. Старший сын был гораздо сильнее похож на отца. Суровым крюком загибался размашистый нос, над взором его нависали тяжёлые дуги. Голову принца скрывал меховой капюшон. Волос на ней не было, только тугая щетина огибала его выступающий лоб. Впервые Протея увидела шрам у него на лице. Так отчетливо близко, что по коже её пробежал холодок. Он получил эту рану в бою, не иначе! И вероятно гордился кровавым клеймом. Не потому ли оставил его на виду?

Она встрепенулась, поняв, что смотрит на него слишком долго.

- Чудо? - услышала собственный голос.

Ей показалось, или в густой бороде промелькнула улыбка?

- Именно, - проговорил принц.

Ей хотелось сказать, что чудесным бывает рождение жизни. Цветка, например, в яркий солнечный день. Зари, что восходит над миром. Едва ли возможно назвать этим словом всю эту мертвенно бледную даль за окном. Но Протея опять промолчала.

Тем временем длинный обоз из коней и карет снова встал, и снаружи послышались звуки. Хорнийский король вышел первым. Он что-то бросил своим сыновьям. Таур посмотрел на Протею и произнёс:

- Ожидайте здесь, принцесса.

Она и не думала выходить. Ей не хотелось встречаться со снегом. Казалось, что белая масса снаружи лишь только и ждёт того, как бы её проглотить.

Вскоре Таур появился, держа в руках куски безобразного меха. Протея не сразу увидела два сапога. Тяжёлая обувь упала к ногам, и сделала «па», оставшись лежать в неестественной позе.