– А ну, рот закрыла! – рявкаю я в ответ, выпрямляясь в кресле. – Ты получила всё, что просила. Квартиру, машину, даже работу. Что ещё нужно? Или ты забыла, с кем разговариваешь? Так я могу напомнить, Стелла, – я протягиваю её имя и слышу в трубке её прерывистое дыхание.

– Сёма, я не то…

– Не перебивай меня, – рявкаю на неё. – Знаешь же, что терпеть не могу этого.

– Прости, милый, – слышу шёпот.

– Я тебе уже сказал, что больше я не приеду. Ты мне не нужна. На этом всё. А если ты вздумаешь мне ещё раз позвонить со своими претензиями, я тебя отправлю туда, где у тебя будут заняты и рот, и руки, чтобы ты меня не заёбывала, – рычу я в трубку. – Уяснила?

– Да, – слышу писк в ответ, а дальше только короткие гудки.

Вот почему нельзя понять сразу, что если мужик сказал «на хер», то это означает только одно – он больше не нуждается в тебе.

Прикрываю глаза и снова вижу Любу. И вот почему именно Люба? Почему у неё не другое имя? С этим именем у меня ассоциируется только моя дочь, а теперь…

Хотя все бабы у меня ассоциируются только с удовольствием. Нет больше такой, которая сможет зацепить за живое. И с этой будет так же. Я её трахну несколько раз. Может, свожу куда-нибудь, и всё. Успокоюсь.

С этими мыслями я ухожу спать, а утром собираюсь к ней. Адрес есть, цветы, уже позвонил, заказал. От предвкушения хорошего траха сводит в паху.

Но к кафешке её всё же подъезжаю, чтобы убедиться, что эта фурия и сегодня не вышла.

Однако стоит ей открыть дверь, как у меня не только в паху сводит, а и в груди сжимается что-то. Измученный взгляд. Бледная и в странном костюме в розовый горошек. Она мне что-то говорит, а я отвечаю невпопад или впопад, да только думаю сейчас о том, что вид у неё не великой соблазнительницы, а больной бабы.

– Уходи, Ветров. Что тебе нужно от меня? – пятится Люба вглубь квартиры.

– Чтобы ты покричала, Люба. Для меня покричала, – грозно говорю я, специально облизывая губы. – Но для начала мы тебя подлечим, а после ты покричишь.

– Господи, да откуда ты взялся на мою голову? – восклицает Люба и, споткнувшись, начинает заваливаться на спину.

Успеваю подхватить её и, прижав к себе, снова не сдерживаюсь и впиваюсь в её губы. В памяти ещё свежи ощущения от укуса, но желание снова почувствовать её вкус сильнее.

– М-м-м, – мычит Люба в губы, пытаясь вывернуться, но я удерживаю её за голову и дурею от её вкуса и запаха.

Остановись, Ветров. Сначала вылечить, а после уже всё остальное. И я уже готов оторваться от её губ, как чувствую удар коленкой по самому дорогому.

– Да твою же ма-а-ать! – рычу на всю квартиру, резко сжимая волосы у Любаши на затылке. – Вот что ты за баба такая?

– Руки убрал! – рычит в ответ.

– Сейчас, – шиплю, потирая второй рукой пах, и осматриваюсь, замечая дверь в комнату. – Сейчас я не только руки уберу.

Подхватываю Любу и закидываю себе на плечо.

– Ветров, не смей! – слышу её визг, но мне сейчас нужно её как-то усмирить.

Вот и попробуем сделать это по старинке.

***

Пока барахтаюсь у Ветрова на плече, паника начинает захлёстывать. И страшно не оттого, что со мной сейчас может сделать этот упёртый баран, а оттого, что я могу этого захотеть.

От мыслей становится противно. Живот сводит спазмом. А дальше я лечу. И пускай кровать у меня хорошая, с ортопедическим матрасом, но приземление всё равно выходит болезненное.

– Ш-ш-ш, – шумно выдыхаю, зажмуриваясь, но быстро прихожу в себя, замечая, что Ветров начинает снимать с себя пальто, а после и свитер через голову стягивает. – Прекрати раздеваться! – рыкаю на него и начинаю отползать на другой край кровати.