А они в здании были. Время от времени он мельком видел девочку из соседней комнаты – они встречались взглядами, когда закрывалась ее или его дверь. Табличка с цифрами и буквой стала чем-то вроде ее имени, Тереза. Ему ужасно хотелось поговорить с этой девочкой.

Жизнь была неизмеримо скучна, а редкие свободные минуты заполняли старые фильмы и книги. Книг было много. Читать ему дозволялось без ограничений. Наверное, только благодаря огромной библиотеке он не сошел с ума. Уже больше месяца Томас с удовольствием читал Марио ди Санца, смакуя каждую страницу классических трудов, где описывалась жизнь, которую он уже с трудом понимал, но любил представлять.

– Сюда. – Женщина завела его в маленькую приемную, где у дверей кабинета стояли два вооруженных человека. – Советник Андерсон сейчас выйдет, – добавила она монотонным, как у робота, голосом и ушла, оставив Томаса разглядывать охранников.

Черная униформа, из-под которой выпирают бронежилеты, огромных размеров пушки. От всех охранников, которых Томас прежде видел, этих отличала большая надпись на груди. ПОРОК.

– Что это означает? – спросил он, указывая на странный логотип.

Ответом ему была едва заметная улыбка, а потом все тот же холодный взгляд. Два холодных взгляда. После долгого общения со взрослыми Томас осмелел и не боялся говорить, что думает, но по виду этих двоих было совершенно ясно, что к беседе они не расположены. Делать нечего – оставалось сесть на стул и ждать.

ПОРОК. Кто станет ходить с таким словом на форме?

Из раздумий Томаса вывел звук открывающейся позади двери. В дверном проеме стоял человек среднего возраста с черными, тронутыми сединой волосами и темными-претемными кругами под карими глазами.

– Ты, должно быть, Томас, – сказал незнакомец, безуспешно пытаясь придать своему голосу веселость. – Меня зовут Кевин Андерсон. Я – советник в этой замечательной организации. – Он улыбнулся, но взгляд его при этом не посветлел.

Томас встал, ощущая неловкость.

– Э-э, здравствуйте. – Что еще сказать, он не знал. В целом с ним обращались хорошо эти два года, однако его до сих пор преследовали воспоминания о Рэндалле, а в душе угнездилось одиночество. Он не знал, ни зачем он здесь, ни что от него нужно этому человеку.

– Проходи. – Советник отшагнул в сторону и повел перед собой рукой, будто сдергивая покрывало с таинственного приза. – Садись. Нам о многом нужно поговорить.

Томас вошел в кабинет, опустив голову – какая-то часть его боялась, что ему сейчас сделают больно. Он сел на ближайший стул и лишь потом осмотрелся. Большой стол, с виду деревянный, хотя вряд ли, фоторамки, повернутые изображениями в сторону. Жаль, что нельзя хотя бы одним глазком увидеть, из чего раньше состояла жизнь Андерсона. В остальном кабинет был пуст, если не считать каких-то приборов, нескольких стульев и встроенного в стол компьютера.

Советник стремительным шагом вошел в кабинет и сел напротив Томаса. Что-то набрал на сенсорной панели, потом с довольным видом откинулся на спинку стула и задумчиво оперся подбородком о кончики пальцев. Оба молчали. Советник изучающе глядел на Томаса, которому и без того было не по себе.

– Знаешь, какой сегодня день? – наконец спросил Андерсон.

Томас все утро гнал от себя мысли о Рождестве, отчего картинки из прошлой жизни только ярче всплывали в памяти, наполняя душу такой тоской, что становилось больно дышать.

– Праздники, – ответил Томас, надеясь, что советник не заметит, как ему грустно. На мгновение даже показалось, что он чувствует в воздухе запах хвои, а во рту – терпкий вкус сидра.