Может быть, стоило просто довериться своим чувствам. Но ядовитое эхо слов Светланы все еще настойчиво звучало в моей голове, безжалостно отравляя каждое драгоценное воспоминание о его прикосновении.

Вечер четверга я провела в состоянии, которое можно было назвать контролируемой паникой. После вчерашнего кофе с Алексеем мой мир окончательно сошел с рельсов. Я металась по квартире, пытаясь заняться обыденными делами – разобрать почту, проверить счета, приготовить ужин, – но все валилось из рук. Мысли путались, концентрация была нулевой. Я несколько раз поймала себя на том, что стою посреди комнаты с документом в руках, не помня, зачем его взяла.

В половине десятого зазвонил телефон. На экране высветилось: «Данил». Мой сын. Обычно его звонки приносили радость и покой, но сегодня я почему-то занервничала. Словно он мог почувствовать на расстоянии в пятьсот километров, что с его матерью творится что-то неладное.

– Привет, мам! – его голос звучал бодро и молодо. – Как дела? Как работа?

– Привет, солнышко. Все хорошо, – солгала я, устраиваясь в кресле и натягивая на ноги плед. – А у тебя как? Как учеба?

– Да нормально. Завтра экзамен по сопротивлению материалов, готовлюсь. – Он зевнул. – Слушай, а помнишь Женьку Королева? Мы с ним в школе дружили.

– Конечно помню. Высокий такой, рыжий?

– Угу. Так вот, мы тут случайно пересеклись. Он теперь в Москве учится, на программиста. И у него, мам, такая девчонка! – В голосе Данила послышались мечтательные нотки. – Красавица просто. И умная. Они на одном курсе познакомились. Он говорит, как увидел ее первый раз на лекции, так сразу понял – это она. Представляешь?

Я слушала, как мой двадцатилетний сын рассказывает о любви с восторгом и абсолютной верой в то, что «сразу понял – это она» – нормальное явление.

– Здорово, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал искренне, заинтересованно. – А ты? У тебя никого нет?

– Да нет пока. Учеба, сессия, знаешь… – Он снова зевнул. – Хотя есть одна девочка на потоке, Кристина. Прикольная такая, смешная. Мы иногда в кино ходим. Но это так, дружим пока.

Мой сын жил в мире, где можно было просто «дружить пока» с девочкой, ходить с ней в кино и не мучиться вопросами о том, правильно ли это, что подумают окружающие и не слишком ли большая между ними разница. Он был свободен. Свободен от предрассудков, от страхов, от груза прожитых лет и неудачного опыта.

– Мам, а ты как? – неожиданно спросил он. – Не скучаешь без нас с папой?

Вопрос застал меня врасплох. Данил никогда не спрашивал о моей личной жизни. Для него я была просто мамой – константой, точкой опоры, человеком, который всегда на месте и всегда в порядке.

– А почему ты спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Да так. Женька рассказывал про своих родителей. Они недавно развелись, и его мать теперь встречается с кем-то. Он говорит, она стала какая-то… счастливая что ли. Другая. И я подумал… – Он помолчал. – Мам, ты же не должна оставаться одна только потому, что у тебя есть взрослый сын. Понимаешь?

Мое сердце сжалось. Мой мальчик, мой умный, деликатный мальчик. Он давал мне разрешение. Разрешение на то, чтобы быть не только матерью, но и женщиной.

– Данечка, – сказала я мягко. – Я не одна. У меня есть ты, есть работа, друзья…

– Мам, ну ты понимаешь, о чем я. – В его голосе прозвучала легкая нетерпеливость. – Я имею в виду… ну, мужчину. Ты красивая, умная. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Слезы подступили к горлу. Когда он стал таким взрослым? Когда научился говорить такие слова?