Открыв глаза, я увидела над собой лицо её светлости. Оно улыбалось так, будто знало что-то, чего мне не сказали. С трудом сфокусировав взгляд, я спросила:

— Как тебя зовут?

— Лидией крестили. А ты Руда, муж твой сказал.

Я подхватилась:

— Где сын?

— Не вставай! — маленькая хрупкая ручка женщины легла мне на плечо с неожиданной силой и, надавив, заставила лечь обратно на постель. — Тебе надо ещё отдохнуть. С твоим сыном всё в порядке, более того, у него теперь есть молочный брат.

— Как это? — не сразу поняла, а потом сообразила: — Одна из женщин кормила его грудью?

— Да, у неё сынку уж шесть месяцев исполнилось.

— Слава богу, — пробормотала я. — Слава богу…

— Бог милостив, он нас не оставит, — на полном серьёзе ответила Лидия. — Ты как сюда попала? Давно ли?

— Если рассказывать всё, то выйдет очень длинно. Мы тут месяц пока.

— А я уж год как… Ой, милая моя Руда, как же здесь страшно жить! Ничего нет из того, что я знала у себя!

— А ты откуда? — я приподнялась на локте, с любопытством глядя на неё. Лидия улыбнулась мягко:

— Псковская губерния, город Великие Луки. Урождённая графиня Баранова я. Вышла замуж за князя Алексея Михайловича Черкесова, да не сложилось… Видишь, куда попала.

— Год, какой год?

— Тысяча восемьсот восемьдесят третий от рождества христова.

— Девятнадцатый век, — пробормотала. — Да, трудно… Но я из двадцать первого века, а Геля из двадцатого. Мы знаем много других вещей, мы обладаем другими знаниями.

— Кто такая Геля? — любопытно спросила Лидия.

Я вздохнула. Да, надо рассказать всё. Надо поделиться с ней тем, что с нами происходит. Села на кровати, невзирая на противостояние её светлости. Сказала:

— Не пугайся, я в порядке. Всё камень. Посмотри.

Я вынула из-под платья кулон — осколок первой жизни. Он был снова молочно-белым, и Лидия удивлённо подняла брови. Рука её полезла под свою рубашку, и я увидела точно такой же камень, как у меня, только прозрачно-голубой.

— Осколок первой жизни, — протянула я с улыбкой. — Значит, ты тоже избранная.

— Как ты сказала? — удивилась Лидия. — Какой такой осколок? Первая жизнь — это что?

— Ты не знаешь?

Она покачала головой. Я завозилась, чтобы встать, и Лидия придержала меня:

— Куда же ты?

— Да в порядке я, — сказала с недовольством. — Постой. Хочу спросить, что вы знаете тут. Кто вас сюда привёл, как вы устроились?

— Цыганка меня принесла, когда я больная лежала. Просто сказала глаза закрыть, а потом я тут…

— Это и есть первая жизнь. Понимаешь? Представительница первой жизни. Цыганка всех сюда привела.

Я начала с самого начала. Рассказала Лидии про электричку, цыганку с камнем, про Златоград и ведьму, про хозяина леса и про русалок. А потом и про исход, и как мне камень открыл двери древнего змеиного города… Рассказ занял почти час, но зато я окончательно пришла в себя и смогла встать. Лидия поддержала меня под руку, вывела на свежий воздух. И там меня встретили гулом.

Люди собрались возле шалаша, глядя настороженно, но уже почти доброжелательно. Гудели, переговариваясь между собой, толкали друг дружку локтями. Ратмир с Тишилом пробрались сквозь плотное кольцо оцепления, и муж озабоченно спросил:

— Ну как? Ожила? Пора и домой собираться?

— Я не долечила Лидию, — ответила ему.

— Здесь небезопасно, — добавил десятник. — Не нравятся мне они все…

— Не страшись, добрый человек, — кротко сказала её светлость. — Никто не причинит вам вреда, я клянусь. А моё слово здесь закон.

— Лидия, вы живёте из рук вон плохо, — прищурилась я. — Нужно наладить практически всё.

— Мы не жалуемся.