Ратмир сжал меня в своих руках, рискуя задушить, и шепнул на ухо:

— Руда, я люблю тебя так, что иногда мне кажется, что я уже умер.

— Что это значит?

Я удивилась, извернулась, чтобы заглянуть ему в глаза. Там было космическое небо, там были звёзды, чернота ночи, блеск предутренней зари… Ратмир ответил:

— Разве при жизни я мог бы надеяться, что мне достанется такая женщина, как ты? Понимаешь? Ты же помнишь невест, которых мне прислали в Златоград? Ни одна из них ни мизинца твоего не стоила…

Рыбки. Помню, да.

— Ты не прав, Ратмир. Нас свела судьба, и мы просто не могли пройти мимо друг друга.

— Боги нас свели.

— Разве не одно и то же?

Боги… Мокошь, Велес. Они были просто людьми, трёхметровыми, одинокими и последними. Не они свели нас, это точно. Первая жизнь. И это, наверное, единственное, что она сделала хорошего для меня.

— Мой светлый князь, нас свела случайность, а боги тут ни при чём.

— А цыганка?

Цыганка… Я отвернулась и помрачнела. Цыганку я бы задушила собственными руками, если бы могла. Но пока не могу, поэтому…

— Любимый, не стоит думать об этом. Мы вместе, ты не спишь, ты жив. Всё будет хорошо.

— Ты едешь в разведку, чтобы узнать, где мы?

От него нельзя ничего скрыть. Я усмехнулась в его локоть и прижалась щекой к груди, ответила глухо:

— И чтобы найти первую жизнь.

— Храбрая моя княгиня! Как осмелилась?

— Я просто хочу узнать, для чего она собрала нас всех в этом месте. Ну, и попросить кое-какие улучшения наших условий.

Он рассмеялся тихонько. Прижал меня к себе. Мой муж, мой соратник, моя родственная душа…

После бани мы разошлись все по своим делам. Ратмир следил за тем, как подтапливали, а я отправилась проследить за сборами в дорогу.

Провизии и питьевой воды совместными с Муно размышлениями было решено взять на четыре дня. Углубляться дальше не имело смысла. Первая жизнь не станет селиться слишком далеко, ей нужно быть рядом. Потом я навестила на лугу Асель, которая в праздной спячке бродила в поисках сочной ещё травы вместе с лошадьми. За верблюдицей неизменно следовала единственная кобыла в табуне, которую недавно покрыл Резвый. Все надеялись, что родится кобылка и мы сможем увеличить поголовье.

— О, пожаловала проведать свою боевую верблюдицу? — приветствовала меня Асель. Я с усмешкой ответила:

— И я тоже рада тебя видеть, ленивая толстая скотина.

— Пф, — сказала Асель и замотала головой: — Скажи, что ты пошутила, я вовсе не толстая!

— Значит, против ленивой скотины ты не возражаешь!

— Пф! — повторила верблюдица и отвернулась от меня.

— Ладно, не злись, я же шучу, — примирительным тоном протянула я и почесала Асель по длинной изогнутой шее. Получилось плохо, потому что верблюдица линяла, меняя шерсть на зимнюю, и та висела длинными спутанными клочьями. Надо бы вычесать её хорошенько, чтобы женщины сваляли тёплое одеяло… Только чем? Или привлечь детей, которые играют целыми днями и бегают по поселению? Им будет весело пятернями чесать шерсть…

— Асель, у меня для тебя новость, — добавила, потому что верблюдица не отвечала. — Завтра мы идём разведывать местность за горой! Ты рада?

— В поход? — она взглянула на меня круглым глазом. Недоверчивая! Я кивнула:

— В поход. Ты же боевая верблюдица, правда?

— О да! — с чувством глубокого удовлетворения подтвердила та. — Я умею бить врага ногами! Любому человеку колено сломаю с одного удара.

— Значит, ты сможешь защитить нас с Яриком.

— Хозяйка, да в чём вопрос?! — Асель надула щёки и снова фыркнула. Прозвучало это, как отрывистый лай, и я потрепала верблюдицу по узкому носу. В груди заныло прибывшее молоко. Со вздохом я сказала: