— Ну вот, вечером никак, ночью не получается, утром нет… Когда же я снова смогу воспользоваться твоим телом, травница?

— Как только малыш подрастёт, — ответила я рассеянно. Отогнув край рубашки у груди, запихнула сосок в рот Ярику. Тот ухватился, зачмокал, а я откинула голову на плечо мужу, прикрыв глаза. Тёплые сильные руки обняли меня и сына, Ратмир проворчал:

— Знал бы, никогда бы не согласился на детей…

Я тихонько рассмеялась, чувствуя, как твёрдые дёсны сжимают сосок, а руки мужа гладят мой живот. Скоро, скоро… Когда Ярик подрастёт и сможет спать всю ночь, не будя нас, мы снова станем любовниками, а не только родителями.

Ратмир пытался пристроиться ко мне сзади, но я осталась непреклонна. Хоть и хотелось, хоть и жаждало тело, но сын перевесил все плотские аргументы. Муж поскрипел, поворчал, но поднялся и сказал напоследок, перед тем, как выйти в общую зону:

— Ещё попросишь сама, ведьма моя, а я не дам то, что хочешь.

Я только усмехнулась, устраиваясь поудобнее на матрасе из травы. Мы с Яриком нежились под тёплым одеялом, сваляным из овечьей шерсти. Нам было так хорошо, что даже не хотелось вылезать наружу, в хмурый осенний день, хотя сын быстро покормился и стал кряхтеть, что было сигналом к смене пелёнок. А значит — вставать всё же придётся.

Когда встала, вспомнила: ведь сегодня инаугурация бани!

Баню я задумала в первый день переселения. Когда мы только переехали в поселение, я спросила у Гели, где они моются. Оказалось — обтираются намоченными в травяном отваре холщинами в шатрах, когда очаги нагреты на свой максимум. Мне такой способ не подходил. Лучше уж общая баня, чем обтирания. И дядька Бусел нашёл глину, обжёг кирпичи, сложил печь. Вокруг печи построили домик. В нём были три помещения: одно для парилки, второе для мытья, третье для стирки. Бабы со всех сторон мира косились с предубеждением, но сегодня я покажу им всем, что такое настоящая русская баня!

Перепеленав сына, я примотала его слингом к себе и вышла в хмурый осенний день. Поселение уже проснулось, шевелилось вяленько, но вполне ощутимо. Мимо пробежала к реке девушка с берестяными вёдрами, где-то на окраине заголосил петух. Я глянула на небо и улыбнулась, хотя и нечему было. Серое свинцовое небо, низкие облака, холодная морось — не то туман, не то дождь…

Но мы живы.

Мы всё ещё вместе, те, кто начал свой путь из Златограда. Мы прошли века и километры, оказавшись в этой глуши, чтобы жить, как раньше, как встарь.

Геля помахала мне рукой от своего шатра:

— Руда, сегодня в баню пойдём?

— Пойдём! — ответила я ей весело. — Давно не парилась как следует. А вот тебе париться нельзя, ребёнка можешь потерять.

— Эх, жалко, — огорчилась она, погладив себя по животику. — Ну ничего, хоть помоюсь. А пока заходи ко мне, я собрала яиц и сделала настоящий омлет на козьем молоке!

— Хороши наши козочки, — усмехнулась я. — Жалко, козла нет для них, чтобы увеличить поголовье.

— Вот точно.

Геля горестно закивала, выкладывая на глиняные тарелки рыхлый омлет с сушёными травами. Запах от него стоял такой, что у меня в животе заурчало. Я присела на топчан и облизнулась. Ко мне тут же подсела малышка Гели и обняла со всей силы её детской привязанности. Чмокнув Эру в светлую макушку, получила поцелуй от девочки. Геля рассеянно заметила:

— И овцы тоже нуждаются в баране… Хоть бы нам принесло сюда чабана с бараном!

Мы обе рассмеялись. Но мысль засела в голове. Чабана, конечно, не надо, а вот барана и козла примем с удовольствием! Вот почему бы первой жизни не подкинуть нам немного скотины?