– Это моль.

Вот, блин, и приехали.

– Что могло ее так изменить?

– Очевидно, что-то очень могущественное и напитанное такой темной силой, что превращение заняло считанные дни.

– А сколько летел «Пламень» из Сибири?

– Четверо суток, - не без гордости ответил Горыныч. – Я мог бы с легкостью выиграть гонку...

– Скажи, змей, - Яра пристально посмотрела в желтые глаза. – А твой корабль мог везти груз ковров-самолетов?

– Нет, - неожиданно резко бросил дракон. – Зачем?

– Да вот никак не пойму, где эта моль могла расплодиться в таких количествах. И что она жрала все это время. На паре-тройке шуб такую орду не вырастишь.

– Не знаю… Может, кто-то взял немного ковров – как гостинцы. Сибирь славится своими ремесленниками. Но это же могли быть и обычные ковры. С чего ты взяла, что они волшебные?

– Да потому, что тут явно с двух сторон постарались. Сначала моль натрескалась зачарованной пряжи, а потом еще и артефакт добавил. Признавайся – ты ковры в трюм засунул?

– Попридержи язык, девка! – огрызнулся змей.

– Горыныч! – пришлось подключиться мне. – Я что, зря старался? Хочешь, чтобы у тебя четвертая голова выросла и корила за жульничество и вранье?

Под грузом вины и косвенных улик припертый к стенке ящер выдал все, как на духу:

– Летучее дерево очень дорогое! И в большом дефиците. И его не так-то просто раздобыть нечисти вроде меня! Поэтому я велел тайком замуровать под вторым дном несколько самолетов… Только и всего! Просто чтобы добавить скорости и устойчивости.

– Несколько – это сколько? – Яра нахмурилась.

– Несколько – это несколько…

– Горыныч! – с укором повторил я, и подозреваемый окончательно раскололся.

– Пятьдесят штук.

– Пятьдесят?! – полудница аж рот приоткрыла от удивления.

– Да, - змей скрестил руки на груди. – Ровно полсотни. Вся годовая прибыль ушла, но победа окупила бы все сторицей.

– Боюсь, у меня плохие новости, - сказал я. – Понимаю, что ты хотел как лучше и не замышлял зла, но одна маленькая ложь обойдется тебе очень дорого.

– К чему ты клонишь? – прорычал в ответ.

– Вервь придется сжечь. Целиком, вместе с основанием, а пепел затопить в озере.

– Да ты с ума сошел, человече?! Это дело всей моей жизни!

– Если хоть одна моль попадет в город, там не останется ни одной живой души. А если заразу разнесут по империи, оба наших народа окажутся на грани вымирания. Торговать уже будет не с кем. И золото вряд ли тебе понадобится.

– Скажи, чародей… - Горыныч протяжно выдохнул. – Ты умеешь ворочаться в прошлое? Я бы отдал все деньги, лишь бы не вписываться в проклятую гонку.

– Не умею, - холодно произнес я, хотя чисто по-человечески мне было очень жаль зеленого. – Никто не умеет, даже боги. Иначе наш мир выглядел бы совсем иначе.

– Это уж точно, - он сощурился и покосился на терем, где за окном маячили шелковые маски наложниц. – Значит, иного выхода нет?

– Ты представляешь, сколько сил и времени уйдет на освещение всех строений? И даже это не даст гарантии, что моль не спряталась в какой-нибудь щели или зазоре. Мы не можем так рисковать. На кону стоит слишком многое.

– Зараза… - ящер сокрушенно ударил кулаком в стену и оставил на доске заметную вмятину. – Может, все же есть иное решение? Позвать на помощь колдунов из Академии или вроде того… Это же не только моя прихоть. Небесный торг приносит Китежу большие барыши.

– Ты предлагаешь выбирать между прибылью одного города и гибелью всего живого, - проворчал я. – Уверен, что спор того стоит?

Он запрокинул голову, зажмурился и после недолгих раздумий выдохнул:

– Нет. Не стоит.

Едва змей это сказал, как вдали раздался громкий треск и хруст, а настил ощутимо накренился. Не так, что с него можно упасть, но стоять стало куда как неудобнее. А вместе с полом покосились и прочие строения, явно не предназначенные для таких углов.