— Трава гниёт прямо на лугах, — донёсся сзади голос одного из слуг — юноши, примерно одинакового с Шучэн возраста.

— Да… — отозвался другой, с виду постарше. — Небеса прогневались на вана Ся за его неправедную жизнь, а страдает весь народ.

Сопровождавший Шучэн молодой заклинатель бросил взгляд через плечо, но промолчал. Видимо, решил не привлекать лишнего внимания к несдержанным на язык слугам.

Выделенный для гостей дом и, правда, находился у самой горы.

Шучэн поневоле залюбовалась могучим боком Сюэшань, испещрённым за долгие века глубокими морщинами разломов и уступов. Дождливая погода здесь ощущалась по-другому: не было запаха влажной земли, а под ногами не чавкала размытая почва. Стройные лиственницы, словно почётная стража, окружали гору, сколько видел глаз. А в воздухе висел нежный аромат омытой небесной влагой хвои.

— Если госпоже Ся что-то понадобится, она может прислать свою служанку. А теперь я прошу прощения! Меня ждёт глава Се, — юноша, проводивший их к дому, поклонился и поспешно ушёл.

— Какой грубиян! — Тун погрозила ему вслед кулаком и, подхватив Шучэн под локоть, завела в дом.

Почему служанка злилась, Шучэн совершенно не понимала. Чем меньше вокруг людей, тем спокойнее — не нужно каждое мгновение следить за своими словами и выражением лица. Разве это не высшее благо для такой бесполезной дочери гуна Дицю, как она?

— В доме нет купальни, — через некоторое время сообщила Тун. — Только деревянная бадья. И чем они только думали? Я сейчас же пойду к главе Се!

— Оставь второго дядю в покое, А-Тун. Зачем мне купальня? Здесь прохладно.

— И то правда… — спохватилась служанка, принявшись возиться с жаровнями, расставленными по углам.

Древесные угли разгорелись довольно быстро. А следом подоспел свежезаваренный чай.

Тун умела не только много болтать, но и быстро выполнять домашние дела.

А поскольку мать была строга и настойчива, заставляя дочь укреплять тело, Шучэн давно догадывалась, что А-Тун приставлена к ней отцом. Гун Дицю хотя и казался внешне суровым мужчиной, но единственную дочь по-своему любил — исподтишка и порой неумело заботясь, словно стыдясь такой привязанности.

***

Наставница Ин была недовольна и не скрывала этого. Фан Синюнь стоял посреди комнаты, терпеливо дожидаясь её ответа. А она допивала чай, наблюдая через приоткрытое окно за тихим, но оттого не менее противным дождём.

Лило второй месяц подряд. Настойчиво затапливая поля и переполняя реки. Плотины, возведённые на землях династии Ся, почти везде прохудились. Только вопрос времени, когда их прорвёт окончательно, а к простым людям наведается смерть, утрата и без того небольшого имущества, голод и всеобщее горе.

Говорят, небеса прокляли вана Ся за развратную жизнь и отказ от праведного пути. Но когда Ся Тайкан был праведником? Чтобы отказаться от чего-то, нужно для начала это получить.

— Считаешь, поступил правильно, когда согласился с хоу?

Наставница поставила недопитую чашку на стол и с укором посмотрела в его сторону.

— Шифу, прости, но он до сих пор мой отец.

— Отец? — переспросила она. — Кто же тогда я в твоих глазах? Почему не посоветовался прежде чем принял решение?

— Шифу, неужели ты готова отказать смертным, просящим защиты от демонов?

— Фан Синюнь! — палец наставницы с обличением указал на него, выдавая её гнев. — Вот уж не ожидала, что будешь извиваться, словно червь, вместо того, чтобы признать ошибку! Забыл? У тебя только одна цель — достижение бессмертия. А заботиться о людях должна я.

— Если шифу считает моё решение ошибкой, пусть отменит его. Я не стану возражать.