– Это было вторжение, – прошептала мысленно, – я не соглашалась на интерактив. Это не ролевые игры. Это не самопознание. Это Чернобыль, только пониже и без йода.

– Я предупреждала, – отозвалась Кляпа с обидчивым мурлыканьем. – В самом начале. “Переход к сенсорному режиму”. Вежливо, дипломатично. Ты просто не была готова к открытию новой себя. А теперь вот – открыта. Причём для всего офиса.

Валентина вздохнула так, будто вытолкнула душу через левое лёгкое. Внутри уже не осталось ничего, кроме остатков корпоративной дисциплины, неотправленного отчёта и кружки с логотипом «Ты делаешь важное дело», которая теперь казалась особенно лицемерной. Она представила, как возвращается завтра. Смотрит в глаза Егору. Садится на тот самый стул. И в это мгновение у неё внутри снова щёлкает Кляпа, как кнопка лифта, вызывающая блаженство.

– Нет, – прошептала она. – Давай по—человечески. Без спектаклей. Без световых шоу. Без акустического сопровождения.

– Уговорила, – промурлыкала Кляпа. – Работаем по расписанию. По согласованию. Как в приличных одержимостях. Хоть календарь составлю. Хочешь – гугл—таблицу? Уведомления перед запуском? Можем даже сделать тайминг: от “легкое покалывание” до “внутренний фейерверк”. Без сюрпризов. Я же за партнёрство.

Валентина приподняла бровь. Мысленно.

– Увольнение – это ведь не худшее, – продолжила Кляпа с лёгкой деловитостью. – Хуже – повторение на корпоративе. Представь: “Пятница. Пицца. Стриптиз от Финансовой. И вишенка – ты”. Под бурные аплодисменты.

– Если ты сейчас ещё раз пошутишь, – медленно произнесла Валентина, – я найду способ переселиться в муху. И выживу. Назло.

– Всё, молчу, – пообещала Кляпа. – Просто зафиксируем: тебе не понравился “внутренний порно—спектакль с моим режиссёрским сопровождением”. Понимаю. Отзывы бывают разными. Мне один раз написали, что я похожа на озвучку фитнес—гуру из ада. Обидно, но справедливо.

Тишина повисла между ними. Не в комнате – в голове. Настоящая. Не та, что перед бурей, а та, что после затопления. Когда в ушах ещё шумит, а ты уже знаешь – придётся жить в этой новой реальности. Без ковра. Без стены. С грибами на потолке и голосом внутри.

– Ладно, – сказала Валентина. – Только без самодеятельности. Без шуток с вибрацией во время отчетных митингов. Без… инициатив.

– Обещаю. Всё строго по уставу. Четыре оргазма в месяц. Один внеплановый по праздникам. И ни капли непрошенного шума. Мы же теперь… партнёры.

– Партнёры, – повторила она, как приговор. И уставилась в потолок.

Она понимала, что могла бы злиться, плакать, или даже пытаться бороться. Но вместо этого вдруг ощутила внутри себя тихое, почти равнодушное смирение. Возможно, ироничное принятие происходящего было единственным способом сохранить остатки разума и достоинства в той реальности, где контроль над собственным телом перешёл в руки внутреннего паразита с сомнительным чувством юмора. Валентина вздохнула, принимая новую версию себя – не такую уж сильную, но и не сломленную до конца.

Молчание внутри головы было не пустым. Оно напоминало тот момент, когда чайник уже закипел, но никто не выключает плиту. Время словно остановилось на отметке "ну вот и приплыли", и Валентина стояла у окна не как человек, выбирающий между планом A и планом B, а как фигура из учебного пособия «Офисный выгорающий». Глаза медленно скользили по горизонту, где серые дома теснились, как сотрудники на бесплатном тренинге по командному духу.

Кляпа молчала. Но только на первый взгляд. Внутри происходило движение – тонкое, насмешливое, с предвкушением. И когда Валентина всё—таки открыла рот, вопрос вылетел без особого сопротивления: