Видели ночь! Гуляли всю ночь до утра!
Меня схватили за руку, отвлекая от разговора.
Видели ночь!
Густо размалеванное серым гримом лицо оказалось очень близко. Красные губы коснулись моей щеки.
Гуляли всю ночь!
Что-то кольнуло под левой скулой. Дохнуло затхлостью, водорослями, болотной водой.
Я поднял взгляд и увидел ночь. Настоящую.
Черное беззвездное небо обрушилось на голову, и я упал на оледеневшую мостовую, закрывая руками лицо.
Где-то рядом удивленно вскрикнул Шкловский, но я не видел его.
На меня набросился ледяной ветер, перевернул и затолкал за шиворот мелкую колючую крошку из снега и льда.
Ряженые выстроились кольцом и двигались в хороводе, продолжая горланить. Только это были не люди, а куклы, марионетки, и движения у них были дерганые, неправильные, ненастоящие. Ветер заглушал их пение протяжным хищным воем. За спинами ряженых выросли темные силуэты домов с редкими точками светящихся окон, жмущихся друг к другу, как замерзающие нищие возле Московского вокзала. В небе распустился кривой шрам разошедшейся реальности – сквозь него пробивался желтый свет уличных фонарей. Густо сыпал снег. В Изнанке, как всегда, было пасмурно и ветрено.
Я попытался встать. Один из ряженых, расцепив хоровод, проворно оказался рядом и ударил меня подошвой красного сапога в грудь. Это было неожиданно, воздух вышел из легких, и я снова упал на лопатки, кашляя.
Опять вскрикнул Шкловский.
Обрывки ветра принесли рой голосов: «Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах».
Ряженые вели хоровод, задирая ноги, как в кан-кане, кривляясь, сутулясь, дергая головами. На некоторых были колпаки с бубенцами, на других – шапки-ушанки, сверкающие советскими звездами. Красные губы, бледные лица, разукрашенные глаза, подбородки, щеки.
Один раз, в самом начале работы в Клубе, я по неопытности едва не провалился в Изнанку. Мой наставник решил показать мне, как работают удильщики. Дал в руки крючки, катушки нитей, повел к контролируемому разрыву, одному из трех в Мурино. Во время инструктажа предупредил, что главный риск удильщика – нарваться на слишком крупную рыбу. На сленге это означало подцепить не предмет, а аномальную тварь. Настоящие обитатели Изнанки вполне могли взяться за крючок и потащить его на себя, и в этот момент ты становился жертвой. Нужно помнить, что если это произойдет, то лучший способ спастись – разжать ладони. К черту дорогущую катушку ниток, к черту крючок, зацепку и добычу. Человеческая жизнь в сто раз ценнее.
Проблема была в том, что ладони просто так не разжимались. Этому нужно было учиться, развивать в себе рефлекс, как с шок-уколами. В тот тренировочный день я со второго заброса нарвался на слишком крупную рыбу. Ладони не разжались, нить потащила меня к разрыву, так, что на коленках порвались брюки, и головой я оказался в вечной ночи другого Петербурга.
Я видел крыши домов, туман, изгибы каналов и рек. И еще видел силуэт твари, державшей мой крючок. Она походила на гигантского рыбака – метра четыре ростом, – одетого в синий дождевик, в высокие сапоги и желтые перчатки. Вот только вместо лица у него была зубастая пасть, глаза располагались на висках, а из двух черных точек носа на лбу текла зеленая жидкость. Рыбак медленно тянул мою леску к себе и улыбался, обнажая все больше и больше острых мелких зубов, между которыми мелькал розовый язык.
Наставник вытащил меня тогда в самый последний момент. Поржал, конечно, и разрешил выпить пару чашек эспрессо, от нервов. И пока я приходил в себя (в основном пытался сделать так, чтобы стучащие зубы не разбили чашку), рассказал пару вещей, о которых не стоит забывать, если вдруг провалишься в Изнанку.