Повисает тишина, прерываемая тяжёлым дыханием. Не могу понять, правильно ли я понял её слова. Пока мы обтекаем, собираясь с мыслями, дверь захлопывается, и малышка пулей несётся в подъезд.

- Ты тоже это слышал? – спрашиваю у Дана, научившись заново шевелить языком.

- Не уверен, - отмораживается он.

- Твоей неуверенности здесь мало, - злюсь на него, найдя крайнего.

- Боюсь без бутылки её станет ещё больше, - бубнит Дан, не пришедший в себя.

    Снова бар, третья початая бутылка, несвязная речь и сопли, описывающие безграничную любовь к Машке-заразе.

- Она же была целкой, - мямлит Дан. – Скромная, стеснительная, когда уехала от меня. Это ты её испортил, развратил. Ишь, захотела шведскую семью. Она как себе это представляет? В понедельник ты скрипишь кроватью, во вторник я. И так всю неделю, оставляя воскресенье банным днём?

- Предлагаю подыграть, - медленно выговариваю каждое слово. – Она испугается, начнёт смущаться и сделает выбор.

- Согласен, - мычит Дан, встречаясь лбом со столешницей.

    Не помню, каким макаром добирались до дома, но утром просыпаюсь с опухшей от боли головой, с болотным привкусом во рту и ощущением дерьма, затягивающего всё глубже.

Мария

    На утро трусость становится основным компонентом организма. От неё пропал токсикоз, оставив только лёгкую тошноту, сжимающуюся тяжесть в животе и мандраж в конечностях. Что я натворила? Как я могла такое произнести? Нет. Я не произнесла, но по их молчанию поняла, что очень отчётливо прошлёпала это слово губами. Обоих! Не могу выговорить это вслух. От одного этого определения становиться стыдно, и багряный румянец покрывает от кончиков пальцев до темечка. Кажется, я краснею даже внутри, от своей вчерашней дерзости и смелости. Господи! Что они обо мне подумали? С такими заскоками я, наверное, их отпугнула. Кто захочет иметь серьёзные отношения с испорченной, развратной девкой, залетевшей неизвестно от кого?

    Мои стенания переросли в очередную бессонную ночь, и мне приходиться опять раньше убегать из дома, чтобы родители не испугались моего бледного, потрёпанного вида. Из подъезда вытаскиваю сначала телефон, фиксируя отсутствие машины, натягиваю капюшон и несусь к остановке, бешено шаря глазами по сторонам.

    Погуляв, посмотрев на тающее мороженое в руках, делаю вывод, что деньги на лакомство истратила зря. Выбрасываю в мусорку и неспешно тащусь в институт, не забывая сканировать обстановку. Только за крепкой дверью храма науки позволяю себе расслабиться, но ненадолго.

- Смотри-ка. Нашу скромницу заездили близняшки, - слышу злое шипение в спину. Поворачиваюсь и наталкиваюсь на не менее злые взгляды звезды потока и её подпевалок.

- А вы завидуйте молча, курицы потасканные, - приходит на помощь Аришка, вошедшая с Дэном и Сеней. – Я вчера чуть не поскользнулась на крыльце от ваших слюней.

    Она хватает меня за руку и утаскивает на лестницу, шикнув на парней в прямом намёке оставить нас наедине.

- Рассказывай, кто из них твой, и как ты их не путаешь? – заталкивает меня на подоконник и подпирает собой, лишая возможности сбежать.

- Кажется оба, - закрываю руками лицо и со стоном признаюсь. – Различаю только по одежде.

- Как это оба? – челюсть у Ариши выпадает, как в фильме «Маска», и так же выпрыгивают глаза.

    Вкратце рассказываю, как познакомилась с Даном, влюбилась, переспала, как затем перепутала его с Нилом, а он подыграл и тоже устроил секс-родео, как теперь не могу выбрать, и решила забрать двоих.

- Так получилось, - растерянно заканчиваю рассказ, умолчав только о беременности.