- И как она выберет, если всё время бегает от нас? – он, наконец, отстаёт от моей шеи и, со стопкой водки, откидывается на спинку.

- Её нужно выманить, заболтать, объяснить нашу позицию и дать возможность принять решение, - морщусь от горького пойла, потёкшего в горло.

- Предлагаю усложнить аттракцион, - с умным видом поднимает палец, который ходит волной от тяжести тянущей вниз руки. – Мы будем за ней ухаживать.

- Как? – подаюсь вперёд, и сам начинаю страдать от качки.

- Дарить цветы, разные безделушки, приглашать в ресторан и кино. Только это… без секса и вместе, - заплетающимся языком выдаёт свои идеи.

- Целовать и касаться можно? – оговариваю больше прав.

- Можно, - немного подумав, даёт согласие.

- По рукам, - спешу зафиксировать рукопожатием сделку.

    На следующий день приводим план в исполнение. Забираем у института, пережив наплыв оголодавших институток, обнаглевших до такой степени, что сами подходили, предлагая перепихнуться, оттянуться, и даже затеять групповичок. Дан сквозь зубы отсылал их в пешее путешествие, не отрывая взгляда от дверей.

    При появлении малышки срывается с места, забрасывает её на плечо, всовывает в машину, пресекая любую попытку сбежать. Маша умничка, не бежит, не закрывается. На предложение дома или ресторана выбирает дом, что развязывает нам руки. Подъехав к дому, ловлю её испепеляющий взгляд.

- Прости. В этом я тоже собирался признаться, - тихо произношу. – Просто не успел.

    Маша проходит мимо дома, направляясь в яблочный сад.

- Я сам, - обрубаю попытки Дана последовать за ней и иду следом.

    Она останавливается напротив яблони, у которой был феерический секс, и перестаёт дышать.

- В тот день я окончательно всё понял, - подхожу и дотрагиваюсь до руки. – Под этой яблоней я не трахал тебя. Любил.

    Она замирает, а я рискую и даю волю рукам. Дрожь от её тела проникает в меня, сплетается с моим желанием, и я получаю волну оргазма, исходящего от неё, всего лишь пару раз нажав на пульсирующую точку.

- Ты моя, - шепчу. – Твоё тело кончает от одного моего касания.

    Маша теряет сознание, то ли от слабости, связанной с беременностью, то ли перенервничала от избытка эмоций. Подхватываю на руки и несу в дом. Отбиваю наезды Дана, оставляю её на диване и бегу за водой, понимая, что брат просто так сидеть не будет. Оказываюсь прав, притормозив у гостиной. Дан целует её, а у меня от ревности темнеет в глазах. Сдерживаю желание отпихнуть его и набить морду, запираю свои эмоции внутри и вхожу к ним, неся воду с соком со спокойным лицом.

     За ужином болтаем на отвлечённые темы, не затрагивая нашу непростую ситуацию, и расслабляемся, чувствуя себя, наконец, дома. Всю идиллию прерывает звонок её мамы, и требование пораньше вернуться домой.

    Назад едем в тишине. Дан злится на Машину мягкотелость по отношению к родителям, я обдумываю наш разговор, а малышка полностью уходит в себя, теребя рюкзак.

- Иди сюда, - проговариваю одними губами, остановив машину у подъезда.

    Она сползает на край сидения, и я глажу её по щеке, оставляя лёгкий поцелуй на губах. Она замирает, и Дан целует её после меня, чуть жарче, чуть сильнее.

- Мы решили больше не перетягивать насильно тебя, - смотрю в её растерянное лицо и попытки вдохнуть больше воздуха. – Нам без разницы, от кого ты беременная. Мы будем ухаживать за тобой, пока ты не сделаешь свой выбор.

- А если я его уже сделала? – шепчет она, впиваясь руками в лямку рюкзака.

- И кого ты выбрала? – напряжённо спрашивает Дан.

- Обоих, - произносит беззвучно, закрыв глаза.