Свист, улюлюканье и аплодисменты слышно даже с закрытыми окнами, и последнее, что я вижу, удаляющиеся глаза Ариши, выкатившиеся на крыльцо.

- Куда мы едем? – спрашиваю, немного придя в себя.

- В ресторан или к нам домой. Выбирать тебе, - отвечает Нил, рассматривая меня в зеркало заднего вида.

- Домой, - не задумываясь, делаю выбор. – Наш разговор не для посторонних ушей.

    Дан включает музыку, настроив радио на рок, увеличивает громкость, отрезая всякую возможность начать разговор по дороге. Я ему благодарна. У меня появляется ещё час до озвучивания своего желания, и возможного скандала с их стороны.

    Мы въезжаем на территорию знакомой дачки, на которой я провела счастливые шесть дней. Теперь догадываюсь, почему Нил так хорошо ориентировался на ней. В очередной раз пощипывает от обиды и осознания, что он меня обманул, но это я смогу пережить, главное озвучить и выяснить всё здесь.

- Прости. В этом я тоже собирался признаться, - тихо произносит Нил, угадав мои мысли. – Просто не успел.

    Я отворачиваюсь и иду в сторону сада, желая взглянуть на яблоню, у которой мы занимались любовью. Странное желание, но сейчас мне это необходимо. Мне нужно окунуться в то настоящее, которое было именно там, среди всего этого обмана.

- В тот день я окончательно всё понял, - подошёл Нил и дотронулся до руки. – Под этой яблоней я не трахал тебя. Любил.

    Знал бы он, что я любила его все эти шесть дней…

    Я до сих пор не могу оторваться от шершавого ствола, впитывая слова Нила и насыщаясь родным теплом. Это уже не соперничество двух братьев. Это признание в любви, раскрытие своего сердца, сладко ластящееся к моей душе. Закрываю глаза и попадаю в тот день. Я, как будто заново, переживаю его касания, его шёпот с вибрирующий жёсткостью:

- Тихо, малыш, тихо. Я только потрогаю. Расслабься.

    Неосознанно вылетает стон, и я чувствую горячие руки, ложащиеся на живот, пышущее жаром тело, впечатывающееся в спину, хриплый голос, присваивающий себе.

- Я не отступлюсь, Машунь. Даже если это не мой ребёнок.

    Меня парализует, ноги становиться ватными, горло дерёт от сухости. Теряюсь полностью, не зная, что мне хочется больше. Я пылаю от его близости и страшусь появления Дана. От двойственного чувства лицо горит, а руки и ноги леденеют. Поцелуй в шею, сначала нежный, едва ощутимый, затем жадный, сминающий волю, рука, давящая на живот, прижимающая к паху, спускающаяся вниз, ползущая поверх тонких джинсов. Кажется, достаточно небольшого давления, и я взорвусь. Я его получаю. Нажим между ног, ловящий сильную пульсацию, лавовый поток, растекающийся внизу живота, гонящий кипящую кровь, судорога, пробивающая тело, подгибающая ноги.

- Ты моя, - горячее дыхание у виска. – Твоё тело кончает от одного моего касания.

    Это всё уже проноситься вдалеке, потому что я временно теряю себя. Сквозь вязкую марь куда-то плыву в коконе защитного тепла, и не хочу оттуда вылезать.

- Что с ней? – взволнованный голос Дана царапает сознание, вытягивая на свет. – Ты чего натворил, урод?

- Она потеряла сознание. С беременными такое бывает, - огрызается Нил, опуская меня на мягкую поверхность. – Останься с ней, я принесу воды.

    Я уже пришла в себя, но не решаюсь открыть глаза. Дан осторожно гладит меня по щеке, и хочется заурчать от удовольствия. Он невесомо касается своими губами моих, глотая полу всхлип, и углубляет поцелуй, будя мою зависимость. Дрожь и нетерпение Дана передаётся мне, наполняя неконтролируемыми вспышками острого желания.

- Мне не хватает тебя, - упирается лбом в моё плечо. – С ума схожу от этой зависимости.