Не замечаю, как пролетает время, как приносят заказ, как официант раскалывает и приподнимает соляной панцирь. Резкий запах рыбы врезается в мозг, сворачивает спазм и гонит тошноту. Срываюсь с места, несусь в туалет и еле успеваю свалиться на колени перед унитазом. Выворачивает так, что кишки пытаются выпрыгнуть через горло, от вида общественного унитаза выворачивает ещё больше. Унитаз, конечно, чист, но от предположения, сколько задниц он видел, легче не становиться. Немного успокоив рвотный позыв, выползаю из кабинки, опираюсь на раковину и смотрю на себя в зеркало. Бледно-зелёная, тощая страшилка с влажными глазами и мокрыми сосульками волос.

- Это не отравление и не гастрит. Кажется, допрыгалась ты, малыш, - губы трясутся, произнося слова, а глаза наполняются слезами.

    Возвращаюсь к столу и прошу Нила отвезти меня домой. От моего измождённого вида он хмурится, хочет что-то спросить, но вместо этого встаёт, подхватывает на руки и несёт в машину. Я не сопротивляюсь, сил нет. Утыкаюсь в шею и вдыхаю его одуряющий аромат, устраняющий тошноту и головную боль.

- Машунь. Может к врачу? – беспокоиться Нил, осторожно опуская в кресло.

- Нет. Обычное отравление, - мотаю головой. – Салат из кальмаров на завтрак поела. Очень голодная была, не сразу поняла, что не свежий.

    Нил доверчиво гладит по щеке, заводит двигатель и трогается в сторону дома. Через пятнадцать минут я прощаюсь с ним, поднимаюсь в квартиру и снова попадаю в серый плен. Что делать, не представляю. Надо бы для начала купить тест, но морально к этому не готова. Тешу себя иллюзией, что это обострился гастрит, но подсознание кричит: «не ври». Всю ночь сижу в мировой паутине, изучая технологии и последствия аборта. Медикаментозный способ в моём случае самый идеальный вариант, чтобы скрыть от родителей и обмануть саму себя. Призрачная отмазка, что если не на операционном столе, то просто случился выкидыш, а факт приёма таблеток можно заставить себя забыть.

    Чем больше об этом думаю, тем чернее становится в душе. Кровь напитывается ядом от мысли, что мои проблемы из-за них. Это они намеренно спускали в меня сперму. Они меня наказали. Они втянули меня в этот ад.

    Утром пересчитываю накопленные деньги, засовываю их в рюкзак и выбегаю из дома раньше на час. Нил обломится в ожидании меня, а завтра я обломаю его сама. К открытию торгового центра жмусь у порога с купленными тестами в рюкзаке.

    Сижу на крышке унитаза, смотря на разложенные веером тесты, которые расплываются от слёз, но каждый из них смеётся надо мной двумя жирными полосками. Теперь точно всё. Конец розовым очкам и пушистым облакам, конец безрассудной молодости, конец доверчивой любви. Сейчас я ненавижу братьев Вороновых, и ненавижу себя.

    Кажется, я просидела в туалете полдня, пялясь на пол с натюрмортом из тестов, слушая трель телефона из рюкзака. Ноги пронизывает иглами от долгого сидения на толчке, глаза жжёт от концентрации соли, пройденной через них, голову распирает от тяжести дум, а в груди жжёт от гнева. Охранник провожает подозрительным взглядом, думая, что я под наркотой, а улица встречает проливным дождём, под стать моему состоянию.

    Вваливаюсь в квартиру мокрая, замёрзшая снаружи и внутри. Горячий душ, тёплый костюм, звонок в платную клинику в другом конце города, запись на завтра, в восемь утра.

8. Глава 8

Мария

    Вторая бессонная ночь, выматывающая как морально, так и физически. Нил простоял у подъезда весь день, уехав только поздно вечером, когда в моём окне зажёгся свет. Несколько раз он пытался прозвониться, но трубку я не брала и сообщения не читала. Не чувствую сил с ним разговаривать, слишком всё сложно для меня сейчас.