Ухожу после первой пары, ещё четыре я просто не выдержу. У выхода стоит знакомая машина и Даня, который Нил. Он смотрит на меня, как побитая собака, пригнувшаяся у ног хозяина с ремнём. Сейчас в его глазах нет черноты, и можно рассмотреть коричневую радужку. Я не замираю, как с утра, смело иду навстречу своей боли.

- Машунь. Можешь меня выслушать? – в нём нет Даниного напора, он не давит, тихо говорит.

- Хорошо, - откуда столько спокойствия в голосе?

    Я спокойно обхожу машину и забираюсь на пассажирское сидение. Нил молчит, и я просто смотрю в окно. Он останавливает машину, глушит движок, выходит и открывает мне дверь.

- Поговорим в кафе, - я киваю, он берёт меня за руку и ведёт на летнюю террасу.

    Народу не много, и мы занимаем дальний столик, прячась от шумного города. Официант приносит нам кофе и вишнёвый пирог. Кусок не лезет в горло, но я занимаю руки, ковыряясь вилкой в пироге.

- Прежде чем ты услышишь всю правду, я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, и не смогу отпустить. Это самое главное, что есть у меня к тебе, - он сжимает в руках чашку и не отрывается от меня. – Я последняя сволочь. Поступил с тобой по-скотски, не думая на тот момент о последствиях. Когда мы встретились, мой мозг замкнуло на мести. Дан когда-то нехорошо поступил со мной, увидев тебя я решил отплатить ему той же монетой. Через день я уже полностью погряз в тебе. Наша близость, занятия любовью. Всё было по-настоящему. Я хотел признаться, когда провожал тебя домой. Не успел. Машунь. Мне очень стыдно. У меня сердце рвёт от того, что сделал тебе больно. Прости меня, Маш. Я не могу без тебя.

- Отвези меня домой, - с трудом сдерживая слёзы, встаю из-за стола.

- Маш. Поговори со мной. Обзови, ударь, только не уходи так, - Нил цепляется за руку, удерживая на месте.

- Я хочу побыть одна. Отвези меня домой, - слёзы скатываются по щекам, и я опускаю голову, пряча следы своей боли.

    Нил встаёт, обнимает и целует в макушку. В его горячих объятиях прорывает плотину и вместе со слезами наружу рвутся всхлипы и скулёж. Он поднимает меня на руки и несёт в машину, усаживая на заднее сидение и залезая следом туда. Чем больше я плачу, тем сильнее он прижимает к себе, захватывая всё больше территории. Немного успокоившись, обнаруживаю себя у него на коленях, стараюсь слезть и отползти. Нил, наконец, понимает, что лучше отвезти меня домой, пересаживается, заводит мотор и трогается вперёд. Я уже не плачу, тупо смотрю в окно, не видя ничего. В прострации доезжаю до дома, открываю дверь, и молча иду в подъезд, концентрируясь на счёте шагов, удерживающих от желания повернуться. Я настолько опустошена, что не в состоянии говорить и думать. Ложусь на кровать, сворачиваюсь в клубок и проваливаюсь в сон.

    Я, как будто, просыпаюсь после вчерашнего дня, делаю глубокий вдох и чувствую боль в груди. Мои мысли крутятся вокруг них, и я отпускаю их в полёт. В прошлом мне становиться теплее, спокойнее, появляется улыбка на губах. Наверное, я ненормальная, что каждую минуту проживаю, бережно вытаскивая воспоминания. Наверное, я слабая, что мои злость и обида перерастают в тоску.

    Нил встречает на остановке, открывает пассажирскую дверь, и я послушно сажусь, впитывая случайные касания, когда он пристёгивает ремень безопасности. Он молчит, и я рада присоединиться к тишине. Простила? Нет. Просто мне необходимо чувствовать его рядом, как лекарство от стужи в душе, как антидепрессант, вытягивающий из состояния сна.  Неосознанно кручу головой, высматривая Дана, выдыхаю и ловлю на себе недовольный взгляд. Нил не знает, что творится у меня в голове, и лучше бы не узнал никогда. Я сама ещё не разобралась в себе. Что мне нужно? Чего я хочу? Нужно всего лишь сделать выбор, простить и забыть.