— Я поняла, — послышался тяжелый вздох. — Похоже, это он Дика убил… Мика, что мне делать?

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Думаю, нужно подождать, и все выяснится. Я сейчас сохраню в памяти твой телефон, и, если что, позвоню.

Она отключила связь и подняла глаза. Кайсаров, о котором она во время разговора с Инной совершенно забыла, прищурившись, смотрел на неё. Где эта девчонка успела так исцарапаться?

— Итак, кого это ты видела около кладбища? — с расстановкой спросил он.

— Мужа одной знакомой, — не растерялась Мика. — Они поссорились, и она уехала. Ничего особенного.

— Да? — с некоторым сомнением произнес Арсений Игоревич. — А в столовую ты идти собираешься? Обед заканчивается.

— Я подумаю, — честно глядя на него, пообещала она, хотя обедать не собиралась. А хотелось ей одного — отправиться на реку и сидеть в прохладной воде долго-долго. Пока мысли на место не встанут.

***

Кайсаров вышел из домика и направился к администратору. Надо было получить копии ордеров и квитанции для финансового отчета о поездке. Но потом он передумал — резко свернул к воротам. О тропинке в крапивно-малиновых джунглях он не знал. Дорога, проложенная по насыпи, вывела его к кладбищу, но не со стороны дома Стрельцовых, а к воротам — просвету между двумя кирпичными столбиками с кованными железными крестами. Кресты были старые, покосившиеся.

Очевидно, тут хоронили и жителей Георгиевки, и обитателей монастыря. Попадались очень старые могилы, с надписями на церковнославянском. А неподалеку виднелись пирамидки со звездами.

Старое кладбище в жаркий летний день навевало умиротворение. Цвели розовый горошек и вероника, стрекотали кузнечики, порхали маленькие дымчато-лиловые бабочки. Рябины стояли, обсыпанные гроздьями мелких зеленых ягод.

Арсений Игоревич шагал по заросшим клевером дорожкам, внимательно разглядывая кресты и осевшие холмики. Атмосфера тут царила просто идиллическая, но что-то в телефонном разговоре этой девчонки его встревожило. Даже не слова, а остаток таящегося в них страха. Но что могло напугать её в таком месте? Он и отправился сюда, чтобы проверить — мало ли, что может случиться, а он в ответе за дюжину парней и девчонок.

И за эту самостоятельную мелочь, которая вчера так трогательно выпевала стихи Лорки, а потом где-то в ночи шастала с его Ромкой. Кайсаров неожиданно почувствовал досаду. Вот ведь паршивец — тоже заметил, что девчонка хороша. И он ему сам в этом помог, дурак старый. Осознавать себя старым было непривычно и отчасти приятно.

Но Ромку надо будет поставить на место.

Так никого и не обнаружив, он дошел до конца погоста и повернул налево. Справа высился лес, туда он решил заглянуть позже. Пройдя вдоль ограды, Кайсаров споткнулся о валявшийся в траве старый деревянный крест и замер. Впереди виднелся большой валун, а рядом с ним что-то рыжело. Пришлось лезть через забор, чтобы посмотреть.

Это была дохлая собака — обычная рыжая дворняга со свалявшейся местами шерстью и репьями в недавно ещё загибающимся кольцом, а сейчас безжизненно откинутым хвосте. Арсений Игорев постоял над ней, морщась и хмурясь. Собственно ничего удивительного в находке не было — мало ли дворовых шариков и барбосов гибнет. Но его неприятно поразило то, что собака была жестоко убита, и убита недавно. Её голову кто-то буквально разнес, не пощадив и шею. Шерсть на спине и животе тоже была покрыты пятнами подсохшей крови.

То, что животное не сбила машина, было ясно — с такими ранами псина осталась бы там же — на дороге или обочине. А тут дорог нет. И другие собаки тут ни при чем — они головы не разбивают. Это исключительно человеческих рук дело.