Спустя несколько минут они проверили весь первый этаж — ни в кладовке, ни в ванной, ни во встроенном гараже — ни души. Новенькая синяя «Нива» была изуродована — стекла разбиты, а на капоте виднелись следы ударов, которые пробили металл почти насквозь. И следы были странные — как будто чем-то острым колотили по несколько раз в одно место.

Сашка заглянул в смотровую яму, сплюнул и констатировал:

— Пусто. Возвращаемся.

Затем настала очередь второго этажа. Но и там — в двух пока пустых и даже не оклеенных обоями комнатах и в спальне не было никого.

Больше всего Инну испугало даже не то, что повсюду летал пух из вспоротых подушек, а разбитое зеркало туалетного столика. Она как увидела его, так и села на разворошенную двуспальную кровать. Закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

Алька кинулась её успокаивать, остальные стояли молча. Вид чужого разоренного жилища угнетал. Что могло произойти тут ночью?

Машинально Мика подняла валявшуюся на кровати фотографию в металлической рамке. С неё весело улыбалась Инна, которую обнимал за плечи крупный рыжеватый мужчина в голубой, расстегнутой на груди рубашке. Взгляд у него действительно был мягкий и добрый. Что там Инна вчера говорила про страшные глаза? Представить себе, что эти серо-голубые глаза могут так напугать, было невозможно.

— Девчонки, вы того… держите себя в руках, — наконец, пробормотал Сашка. — Надо ещё там посмотреть. — Он махнул рукой куда-то в сторону, но они поняли — надо было ещё заглянуть в старую избу. Если уж проверять, то везде.

Вниз спускались гуськом — по щеголеватой деревянной лестнице.

В холле Инна выдвинула ящик комода.

— Сёмины ключи на месте. А сам-то где?

Ответом было молчание. Ну откуда они могли знать, что нашло на этого Сёму, и почему он устроил в доме такой бедлам. Если, конечно, это он сам устроил.

Так же молча они пересекли двор и, стараясь не глядеть на мертвого Дика, поднялись на жалобно скрипящее крыльцо избы. Сашка дернул на себя перекошенную дверь. За ней в сенцах громоздились какие-то баки, банки с краской, ведра и бидоны. Пришлось проходить чуть ли не боком. Единственная комната с закопченной печью, голая железная кровать, в красном углу — иконы, украшенные вылинявшими бумажными цветами, давно погасшая лампада. В помещении стоял плотный запах непроветриваемого жилья и краски. Но, по крайней мере, вещи тут лежали на своих местах, а не валялись на выщербленных половицах.

Мика на всякий случай заглянула во все углы — никого и ничего. Разгром неизвестный или неизвестные ограничили одним новым домом.

— Что ты будешь делать? — спросила Мика Инну, когда они вернулись во двор. Как-то незаметно они перешли на ты.

— Вначале Дика похороню, — вздохнула та. — А потом… Потом соберу вещи и к маме в Кутьевск уеду. Не могу я тут оставаться, страшно.

— Ну, собаку мы закопать поможем, — пожал плечами Сашка. — Но милицию я бы все же вызвал.

— Ох, вы не знаете наших порядков, — махнула Инна рукой. — Скажут, мужик побуянил, дело обычное, а я панику устраиваю… Вот если неделю его не будет, тогда заявление отнесу. И то могут не принять.

Спустя полчаса в конце двора была выкопана могила для Дика. Инна завернула пса в старое одеяло, и они вдвоем с Сашкой опустили его в яму и закидали землей. Немного постояли, не зная, что сказать. Около дома осталась сиротливо стоять пустая собачья конура.

Потом Инна наспех сложила какие-то вещи в сумку, переоделась, отдала Альке пакет с сарафаном и палантином и вышла из дома, заперев дверь. Потом, что-то вспомнив, заперла и избу.