Но они же, черт возьми, ни разу не убавляют ни фактурности, ни общей мужественной привлекательности Ройха. Боже, да мои глаза и сейчас тянутся к жилистой крепкой шее, кадыку, обрамленному белым воротником рубашки.

А Ройх смотрит на меня, опираясь на барную стойку локтем. Выжидающе смотрит.

А может, он в ж-ж-Железноводск пойдет, со своими выжиданиями? А что, красивый горный город. Даже трио бешеных мамзелей Ивановых выдержал в прошлом году.

Я будто чувствую его. Как лопается внутри меня шарик ледяного спокойствия, мой запасной резерв. Мне ведь нечего бояться. Абсолютно!

Я за эти три года словарь матерных слов до дыр зачитала. Точно знаю, как посылать далеко и надолго. И поскольку нету рядом Карамельки — я и не боюсь даже выражаться.

Впрочем, повода он мне пока не дал. Смотрит? Ну и пусть смотрит. Потом счет ему вышлю за посмотреть.

— Так пугать было совсем необязательно, — произношу сухо и разворачиваюсь к уже подскочившему ко мне бармену, — меня просили сделать заказ для завтрашней презентации.

— Разве я такой страшный? — летит от Ройха новая насмешливая подколка.

Ты — не страшный. Ты — предатель, Юлий Владимирович.

Мастер громких, ничего не стоящих слов и гуру изощренных ударов в спину.

Но если я скажу это вслух — я признаю, что ты для меня много значил.

Ни за что в жизни!

Сколько там у меня человек зарегистрировалось на презентацию? Посадочных мест — сто двадцать, но в прошлом году пришло почти в два раза больше народу, чем было заявлено.Стояли между столами, официантам проход закрывали.

— Бумажку дайте, я вам запишу количество бокалов для подачи, — прошу у бармена.

Со стороны Ройха начинает веять ощутимым недовольством.

— Так и будешь делать вид, что меня тут нет?

Я окидываю его холодным взглядом.

— А вы предлагаете мне восторженно завизжать и броситься вам на шею, Юлий Владимирович?

Он соскальзывает с высокого барного стула одним тягучим ленивым движением. Как удав. И оказывается рядом, аж за моим плечом. Не касается, но пробегает пальцами в паре миллиметров от голой кожи на моей руке.

— Да, именно это я тебе и предлагаю, Холера.

От мужского тела рядом дышит жаром, а меня саму — напротив начинает колотить мелкая нервная дрожь.

Как он смеет?

Как он смеет снова так себя вести, будто у него на меня договор купли-продажи?

Да еще и говорить вот так, с ощутимой претензией, от которой у меня кожу колет раскаленными иглами.

Разворачиваюсь к нему лицом, задираю подбородок с вызовом.

— Отойдите!

Темные глаза отчаянно пытаются сделать во мне сквозную дырку.

— А если не отойду?

Боже, я уже и забыла, как этот мужчина умеет меня бесить. Какая у него категорически чугунная башка.

Безнадежно стреляю глазами за его плечо. Я бы не отказалась сейчас от огневой поддержки в лице Кира, но он не ходит за мной хвостом. Наверняка сейчас бокалы наполняет, а я…

— Нет твоего мажорика, да? — шепчет Ройх язвительно. — Некому спасать твою пятую точку от озабоченных мудаков, да, Холера?

Он знает про Кира. Откровение неожиданное. Я стреляю взглядом в сторону смежной с банкетным залом стены, вижу распахнутые настежь высокие двери. Мое кресло отлично видится с барной стойки.

Черт! Он что, так и сидел? И пялился? Как я говорю с Виа, как я обнимаюсь с Киром? Бр-р! Озабоченный, мать твою! Хоть бы кто сказал. Я бы пересела!

— Папа…

У этого негромкого мальчишеского голоса оказывается магическое действие. Ройх неожиданно оказывается аж в полутора метрах от меня, и выражение его лица больше не напоминает лицо маньяка в стадии острого обострения.

А это у нас кто? Пресловутое «семейное дело»?