— Не притворяйся, Кэя, — снисходительно протянула Джуди. — Люди просто так не прилетают в самую задницу вселенной. Что у тебя случилось? Депрессуешь? Проблемы дома?

— Невысокого ты мнения о своей планете…

— Я объективна. А вообще, мне плевать, что заставило тебя сюда прилететь – раз ты здесь, ты двинутая, а двинутые должны помогать друг другу, — она подняла свой стакан, на донышке которого оставалось немного алкоголя, и произнесла тост: — Добро пожаловать на Землю-3! Желаю не умереть от скуки в первую же неделю!

— Отличный тост, — сказала я и отсалютовала ей своим стаканом.

Скука – это стабильность, а стабильности мне как раз и не хватает!

Джуди много в первые дни говорила о скуке, о том, как все здесь, на Земле-3, просто и тускло, уверяла, что я вскоре взвою от тоски и разочаруюсь в учебной программе, но ее слова на меня воздействия не оказывали. Мне все было интересно и ново, и я вопреки собственным ожиданиям довольно легко начала общаться со своими новыми одногруппниками. Делу способствовало и то, что я стала знаменитостью: без труда можно представить землян, рвущихся в центаврианские университеты, но не наоборот. Со мной были милы, старались помогать, приглашали на встречи; даже пытались уговорить на интервью для университетского издания.

Пролетела первая неделя, вторая, третья… Чувство новизны слегка притупилось, я сконцентрировалась на учебной программе, которая, кстати, вовсе не показалась мне такой уж простой. Союзные методы обучения отличаются от центаврианских, и мне нравилось, что приходится перестраиваться, наверстывать, напрягаться. Умственный труд и смена обстановки пошли мне на пользу: я перестала нервничать и почти свыклась со своей новой дурацкой фамилией.

Джуди помогала мне: водила по экскурсиям и магазинам, рассказывала о причудах преподавателей, о толковых студентах, которые помогут подтянуть, если что, по учебе, советовала, какие лучше выбирать факультативы. Я жадно впитывала информацию и замечала краем глаза, что мисс Козловски всегда мыслями далеко от предметов разговора. В один из дней, когда ее задумчивость и отрешенность стали совершенно невыносимы, я остановилась прямо посреди улицы и потребовала объяснений:

— Что с тобой происходит?

— А? — Джуди словно очнулась от сна и недоуменно на меня посмотрела.

— Я спрашиваю, что с тобой происходит, Джуди. Ты тиха, задумчива, подавлена, витаешь в облаках… Куда девалась та жизнерадостная землянка, которая душила меня энтузиазмом и восторгами?

— Куда? — повторила она грустно. — На станции мне было интересно, я первый раз увидела людей других рас. Вот тебе и ответ, почему я была так весела и оживлена. Нет, не могу я после этого всего довольствоваться Землей-3...

— Разве здесь так уж плохо?

— Плохо? Да нет, Кэя, это нормальная планета для жизни. Универ, опять же, нормальный. Люди… нормальные. Но я-то с прибабахом! Мне хочется улететь, начать другую жизнь в другом месте. Знаешь, я не развиваюсь здесь. Я у отца единственный ребенок, единственный близкий человек, вот он и держит меня при себе, а я хочу жить так, чтобы кровь в жилах бурлила. Ну, разве это возможно на Земле-3?

Я кивнула. Понимаю: все привычное опостылело ей, любовь отца стала тяготить. Уже на станции хорошо проглядывалось, что Джуди желает обрести самостоятельность.

— И что, появился шанс улететь, раз ты так задумчива?

— Да, появился.

— Тогда почему ты такая грустная?

— Потому что, а – волонтерская программа, куда я отправила анкету, берет волонтеров минимум на два года, б – мне придется бросить универ, потому что на последних курсах допускается взять отпуск только на год, в – отец расстроится, г – ответ нужно дать быстро.