***

В доме Жигунова-старшего, огромном трехэтажном особняке, Веста бывала несколько раз и уже с первого впечатлилась размахом. Только теперь ей казалось, будто дом нависал над ней, таращась на нее темными окнами-глазами, того и гляди — проглотит.

Весте тут же стало не по себе, и она поежилась.

Она многократно репетировала свою речь по дороге сюда. Но стоило выйти из машины, как все слова вылетели из головы.

Ее ждали. Дворецкий мило улыбнулся.

— Прохор Иванович ждет вас в комнате для отдыха, я провожу.

Веста на ватных ногах шла за седовласым мужчиной. Ладони вспотели от волнения. Да что там ладони, она почувствовала, как по спине скатилась капелька пота.

Они прошли через огромный холл и двинулись внутрь дома. Вскоре дворецкий открыл перед ней одну из дверей и произнес:

— Прошу.

Веста вошла и огляделась.

Большая комната в светлых тонах, длинный мягкий диван и два кресла у камина. На противоположной стене — пейзаж в золоченой раме, под ней мини-бар. Два панорамных окна, а между ними стена, у которой огромная уродливая напольная ваза какого-то зелено-фиолетового оттенка. В глубине в стене еще какая-то дверь. Видимо, комнату отдыха соединили еще с какой-то.

«Очередной шедевр зря признанного гения, — окрестила Веста вазу и тут же осадила себя: — Нашла о чем думать».

Тут же завертела головой в поисках Прохора и поняла, что он сидел спиной к ней и говорил по телефону.

Пульс ускорился, и во рту сразу пересохло.

«Соберись!» — приказала себе Веста и обошла длинный светло-бежевый диван.

Попыталась было заговорить, но Прохор выставил вперед левую ладонь, дав понять: помолчи.

И Веста молчала, пока Жигунов-младший громко смеялся и болтал с кем-то совершенно ни о чем.

Минута шла за минутой, Веста переминалась с ноги на ногу и в отчаянии кусала щеку, а Прохор и не думал завершать разговор, делая вид, что ее там нет.

Вскоре Веста почувствовала себя отбросом общества, ничтожным микробом, не достойным никакого внимания и более-менее пристойного отношения. Впрочем, им она для него и была всё это время, только влюбленное сердце предпочитало не видеть очевидного, предпочитая кататься на милых розовых единорогах, а заодно причислило жениха к лику непогрешимых.

А Прохор будто не замечал ее состояния и только через десять невероятно долгих минут, когда Веста искусала щеку, наконец положил эту чертову трубку на журнальный столик.

— Я же сказал, что придешь, — усмехнулся он и встал с дивана.

Веста смотрела на него и никак не могла понять, что вообще в нем нашла. Смазливая физиономия, а лицо надменное, будто ему принадлежит весь мир, не меньше.

Она поморщилась и сразу затараторила, боясь, что передумает и сбежит:

— Предлагаю сделку. Мы женимся, но живем как соседи. Все в выигрыше. Я спасаю семью, а ты получаешь деньги отца. На тебя более не претендую, можешь иметь хоть пять Анжел в месяц, только ко мне не подходи!

И тут вдруг улыбка Прохора сменилась злобным оскалом.

Веста инстинктивно метнулась в сторону и отбежала к стене у окна, где стояла ваза-монстр. Поближе к той двери, что вела куда-то еще. Если что — сбежит туда.

А бывший жених всё наступал и в это время ехидно говорил:

— Ну уж нет, Веста. Хочешь замуж? Окей. Только на моих условиях, иначе не видать тебе денег. Я-то другую невесту найду, а вот у тебя времени попросту нет. Так вот, спать мы точно будем. И начнем, пожалуй, прямо сейчас. Помнишь, я говорил о том, что тебе придется раскрепоститься?

Веста дернулась в сторону двери, но та вдруг открылась, и из нее вышел Иван, друг Прохора.

— Ваня нам не помешает. Да, Ванёк? — обратился Прохор к другу. — Он просто посмотрит и посторожит.