И снова предприняла попытку вырваться — на этот раз успешную.

Тут же юркнула к себе в комнату, но перед этим услышала:

— Забудем? Даже не надейся.

23. Глава 23

«Назвался груздем, полезай в кузов» — вспоминала Веста известную поговорку, лежа в постели после ужина и пялясь в потолок.

Во время самого ужина она практически ничего не ела и смущалась каждый раз, когда Макс к ней обращался.

Он как будто нарочно сел рядом и постоянно просил что-нибудь подать.

«Сам же можешь дотянуться! А больше попросить, конечно, некого? А обойтись без соуса никак? Да сколько можно есть?!» — Веста бухтела про себя, как сварливая старушка на лавочке, но отказывать побоялась, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

Катарина и так, казалось, к концу ужина что-то заподозрила и косилась то на брата, то на саму Весту.

А Макс словно специально каждый раз касался ее рукой, а в конце, когда встал и повернулся так, что его лицо видела только Веста, взял да и подмигнул.

Она подозревала, что инициатива наказуема, но чтобы так и настолько быстро?

Впрочем, кого винить? Предложила себя — будь добра разгребать последствия.

«Вот же дурища...»

К полуночи Веста четко уверовала: Макс ни за что не отстанет, пока не возьмет свое. Даром, что ли, заигрывал за ужином и перед ужином раздевал взглядом? И всё равно ему, что девушка передумала. Пришел, увидел, победил. Безмозглый самец, да и только!

И вообще, непонятно, чего ждать от Макса, даже если он получит это пресловутое свое. Но точно ничего хорошего. Или обсмеет, что крепость таки пала, или прилипнет как банный лист. А оно ей надо? Вряд ли! Внимание Макса больше не льстило — пугало.

Может, обратиться за помощью к Катарине? Да ну, вот еще. Сама пристала к ее брату, а теперь недовольна. Женская логика во всем ее великолепии.

А к двум ночи в ее мыслях прочно засел грустный образ отца, повторявший одну и ту же фразу: «Вернись, не буду заставлять». Нет, не мог родной отец врать о таком! Ну вот не мог, и всё. Веста ухватилась за эту спасительную мысль и всем сердцем в нее поверила.

К тому же сколько ей прятаться? Не будет ведь вечно сидеть взаперти, а каждый выход — угроза быть найденной.

Она не рассказала Катарине всей правды, скрыла, что ее ищут: то-то милая гостеприимная хозяйка удивится, увидев у себя во дворе толпу «мужчин в черном». Да и, как ни крути, ее место не здесь, а проблемы сами собой не испарятся.

На том и остановилась, прокрутив карусель мыслей еще раз этак двадцать. И двадцать первый — для верности.

К четырем утра Веста написала записку, потихоньку собрала вещи и спустилась. Оставила написанное письмо на столе в кухне. А когда выходила, нечаянно стукнула чемодан о стену. И тут же затаилась, но так и не услышала ничего, кроме биения собственного сердца. Успокоившись и выдохнув, выскользнула из дома. Благо Катарина отдавала ей деньги за каждый рабочий день, и у помощницы имелись средства на такси.

Напоследок Веста обернулась, обвела грустным взглядом дом, в котором нашла и приют, и новых друзей. Вздохнула и понурилась. Она попросту не смогла бы попрощаться с ними вживую. Уговорили бы ее остаться — это точно, и прощаться потом стало бы еще сложнее.

Она честно прошлепала несколько кварталов от дома Вуковичей перед тем, как включить телефон и вызвать машину. А по дороге в аэропорт позвонила отцу.

***

— Веста, девочка моя! — воскликнул отец, встал с кресла, обошел свой рабочий стол и двинулся дочери навстречу, как только она вошла в его кабинет.

А потом действительно обнял ее крепко-крепко. Именно так, как она себе и представляла. И добавил: