Краем глаза наблюдала, как женщины укладывали на дно ванны слои простыни, добавляли в смешанную с травяными отварами воду соль. Обе то и дело косились на меня. Чем больше я возилась с малышом, избавляя его от мокрых пелёнок и вытирая, тем чаще они на меня смотрели.

Любопытство? Или я им не нравилась?

Оказавшись на сухой ткани, Северин успокоился и улыбнулся, забавно поджимая пальчики. Повернувшись, я попыталась заглянуть женщинам в глаза, но те смотрели то на мои плечи, то на пол, то на ванну.

– Всё готово, – сказала женщина в более тёмном платье. – Можете купать его высочество.

Проигнорировав её уверения, я подошла к ванне и закатала рукав.

– Что вы делаете? – настороженно спросила женщина.

Я захватила пригоршню воды и брызнула на сгиб локтя – чуть теплее, чем надо, так что я не спеша вернулась к кровати и, стоя к ним спиной, улыбнулась Северину. Он взмахивал ручками. С улыбкой агукнул, и в груди разлилось нежное тепло.

Я ещё улыбалась, когда сгиб локтя и намоченную ладонь стало прижигать.

– Пора приступать к купанию, – нетерпеливо напомнила женщина в тёмном платье.

– Давайте же, его высочество нуждается в купании. Вам его доверили, не смейте лениться, – поддержала её вторая женщина.

– Иначе вода остынет.

– Да, сейчас, – согласилась я, опуская взгляд: ладонь, в которую я зачерпнула воду, наливалась лиловым цветом и покрывалась язвами.

Зуд в этой руке и на сгибе локтя усиливался, словно кожа раскалялась. В воде для купания растворён алхимический яд или кислота.

От осознания волоски на всём теле встали дыбом, но у меня не было времени переживать.

Женщины стояли на пути к двери.

– Уже иду, – прислушиваясь к происходящему за спиной, я наклонилась и подняла моего малыша на руки, а затем резко отступила в сторону камина. – Помогите!

Северин заплакал, морща покрасневшее личико.

Дверь, за которой стояли стражники, осталась закрытой.

Как будто за ней никого не было. Или никто не собирался помогать.

– Не сопротивляйся, – сказала женщина в тёмном платье.

Перехватив Северина так, чтобы держать его на одной руке, укачивая его, я попятилась к камину, шаг за шагом, пока не наткнулась на стойку с крюком-кочергой и совком. Придержала её основание пяткой, чтобы она не упала от столкновения с подолом.

Женщина в тёмном платье облизнула губы и пошла за меня. Вторая следовала за ней. Теперь они смотрели в глаза – холодно и жестоко, словно моё сопротивление лишило их последних крупиц человечности.

Северин плакал, хотя я качала его.

– Просто дай его искупать, – женщина приближалась.

Моя кожа после их воды горела. Обхватив пылающей ладонью рукоять кочерги, я не ощутила естественной прохлады металла.

Женщина подошла ещё ближе, она уже протягивала руки к моему сыну. Я молниеносно подняла похожую на багор кочергу с заострённым наконечником для разбивания углей. Выставив ногу и проседая, сделала выпад.

Острый конец кочерги вонзился в глаз служанки и с хрустом пробил кости. В этом мире женщина должна уметь постоять за себя, и пусть я не владела фехтованием в полной мере, самые полезные приёмы были отработаны.

Как этот колющий смертоносный удар.

Я выдернула заострённый конец прежде, чем тело грузно рухнуло на пол.

Северин плакал, я укачивала его одной рукой. Поражённая ударом женщина ещё трепыхалась на полу, а другая смотрела на меня в ужасе.

Моё лицо было очень холодным, словно от него отхлынула вся кровь. И эта кровь собралась в сердце, переполняя его яростью и решимостью.

Кажется, вторая женщина это поняла. Бледнея, она развернулась и бросилась к двери: