Стоило опустить веки, а потом внезапно открыть глаза – и я обязательно ловила его странный взгляд на моём лице или Северине.

Спать при таком соседе невозможно.

– Что вы думаете о короле Александре? – внезапно спросил Вигмар.

– Он мой король, что ещё я могу думать о нём, кроме необходимости служить ему?

Вигмар покивал:

– Это хорошо, очень хорошо…

Он уставился в окно. Центр стекла пока оставался свободным от морозных узоров, позволяя увидеть тёмные стволы деревьев – мы ещё не покинули охотничьи угодья короля.

– Когда родилась принцесса Матильда, я был не так молод и уже понимал, что своих детей у меня не будет. – Доктор Вигмар вздохнул и потёр покрасневшие глаза. – Она появилась раньше срока и была такой крошечной, что я боялся к ней прикоснуться. Её мать была слишком слаба, а отец переживал о жене и не говорил обычных вещей вроде «отвечаешь за неё своей жизнью» и прочего, он просто страдал, а я остался с этой крохой на руках.

Его губы задрожали, он снова приложился к фляге, а потом хрипловато продолжил:

– Матильда была такой слабенькой, хрупкой. Я заботился о ней день и ночь, не отходил, кормил, вытирал её маленькое тельце и смотрел, как она потихоньку, моими заботами крепла. Это было чудо. Я словно приобщился к таинству её рождения, стал ей вторым отцом…

В груди у меня похолодело от дурного предчувствия.

– Матильда была мне, как дочь, и относилась ко мне с тем же уважением, с каким относилась к отцу-королю. И, знаете, это не она мне приказала следовать за ней в Леонию, я сам поехал, потому что не мог расстаться с моей названной дочерью.

Дорога стала чуть более ухабистой, и кортеж замедлил ход.

– Осторожнее! Осторожнее! – кажется, это воскликнул Александр.

Крепче прижав спящего Северина, я облизнула пересохшие губы.

– Почти все сейчас считают, что брак Матильды и Карла был политическим. Что Вельмскому княжеству нужен был союзник против Иберии. Но это не так. У нас уже была договорённость с иберцами, нам выгоднее было объединиться с ними. Просто Матильда влюбилась в принца Карла. С первого взгляда. Безумно. И она не хотела, чтобы он потерял свою страну. Именно её усилиями Леония получила этот союз с Вельмом.

Я с трудом вдохнула: Всемогущий боже, да у них это семейное – безумно любить.

– Наша маленькая девочка. – Слеза скатилась по щеке Вигмара, он небрежно вытер её ладонью. – Матильда знала, что Карл любит другую, он был ужасающе честен, но Матильда надеялась завоевать хотя бы маленький уголок в его сердце. И когда после свадебного пира Карл посадил её на коня, эта глупая малышка отказалась пересаживаться в карету, чтобы оставаться рядом с ним. Она прижималась к его груди и улыбалась, не обращая внимания на холод и ветер. Только когда у неё начался жар, получилось усадить её в карету, но было поздно.

Доктор Вигмар снова приложился к фляге, а я опять поймала себя на том, что слишком крепко прижимаю Северина. Почти не осознавая этого, я нащупала кинжалы на поясе.

Улыбка, более похожая на плач, исказила старое лицо доктора Вигмара:

– Матильда была такая нежная. И бесконечно терпеливая. Она ни разу не упрекнула Карла за Катрину. Она просто хотела немного его любви. Я видел, как она сгорала, и ничего не мог сделать… – его губы задрожали, голос стал хриплым. – Все эти переживания, тщетные попытки родить сына, когда Матильда в отчаянии отказывалась соблюдать предписания, пытаясь выносить дитя снова и снова. Матильда так надеялась, что рождение наследника смягчит сердце Карла. Она до последнего вдоха ждала, что Карл придёт и поблагодарит её за сына… И в этот последний вдох у неё был такой взгляд… Такое беспросветное отчаяние…