Впивается двужалая стрела
И кровь течет из подданных лесных,
Я чувствую убийцею себя.
ПЕРВЫЙ ДВОРЯНИН. Да, ваша светлость, это удручает
И Жака, меланхолии слугу.
Ваш брат, который свергнул с трона вас,
По мненью Жака, менее виновен,
Чем вы, себе присвоив этот лес.
Сегодня мы с Амьеном наблюдали
За этим чудаком: под старым дубом,
Чьи корни ручеек лесной размыл,
Жак возлежал. Туда приковылял
Олень, изнемогающий от раны.
Лес оглашал он стонами такими,
Так тяжело бока его вздымались,
Растягивая бархатную шкуру,
Что нам казалось, лопнуть может он.
Текли большие слезы по щекам
Рогатого лесного бедолаги.
Так жалкий гладкошерстный дуралей
Пред Жаком, меланхолии добычей,
Склонился, умирая, над водой
И заливал ручей ручьями слез.
ГЕРЦОГ. Едва ли Жак при виде этой сцены
Морали надлежащей не извлек.
ПЕРВЫЙ ДВОРЯНИН. О! В тысячах сравнений. Для начала
Он бедному оленю попенял:
«Как золото дарить ростовщику,
Так и ручей водою увлажнять».
Потом насчет панбархатных друзей,
Покинувших в несчастии оленя,
Прошелся Жак: «Увы! Когда мы в горе,
Куда они деваются, – друзья?».
А тут они возьми и проскачи,
Лоснящимися шкурами сверкая.
На это Жак, вздыхая, произнес:
«Бегите, вы, заплывшие от жира.
Такие уж настали времена.
Какое дело вам до бедолаги,
Который обездолен и убит?».
И тут он гневной речью разразился,
Хуля весь мир, лачуги и дворцы
И нас и вас. Мы, он божился, хуже,
Чем узурпаторы и палачи,
Когда животных из родного дома
Мы изгоняем или губим их.
ГЕРЦОГ. Вы уходили – он все говорил?
ВТОРОЙ ДВОРЯНИН. Да, государь, о плачущем олене
Он говорил и плакал вместе с ним.
ГЕРЦОГ. И где же он? С ним спорить интересно,
Когда он в меланхолии своей:
Тогда он полон всяческих идей.
ВТОРОЙ ДВОРЯНИН. Могу я вам помочь его найти.
(Уходят.)
Акт второй. Сцена вторая
Покои во дворце.
Входят ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, ДВОРЯНЕ и СВИТА.
ФРЕДЕРИК. Что вы сказали? Их никто не видел?
Неправда. Не удался бы побег
Без ведома придворных интриганов.
ПЕРВЫЙ ДВОРЯНИН. Последними могли принцессу видеть
Лишь дамы, ей стелившие постель.
Они и донесли, что поутру
Не оказалось в спальне госпожи.
ВТОРОЙ ДВОРЯНИН. Нет и шута презренного, который
Вас, ваша светлость, часто веселил.
Когда мы допросили камеристку,
Гесперию, она нам показала,
Что славили двоюродные сестры
Достоинства и доблесть силача,
Что Карла на лопатки положил.
Куда бы ни отправились беглянки,
Она божится, юноша при них.
ФРЕДЕРИК. Пусть старший братец младшего найдет.
Откажется – сюда его тащите.
Я сам поговорю с ним. Выполняйте.
Допрашивайте всех подряд, найдите
Во что бы то ни стало этих дур!
(Уходят.)
Акт второй. Сцена третья
Перед домом Оливера.
Входят ОРЛАНДО и АДАМ.
ОРЛАНДО. Ты что, Адам?
АДАМ. Вы здесь, мой господин?
Мой славный, мой достойный господин?
Зачем вы здесь, второй Ролан де Бор?
Зачем за доблесть люди любят вас?
Зачем вы благородны и храбры?
Зачем вы перед герцогом капризным
Атлета обесславили его?
Вам не нужна была такая слава:
Вы, господин мой, из таких людей,
Которым их достоинства вредят.
Вас предали, прикинувшись святыми,
Все ваши совершенства, господин.
Будь проклят мир, в котором совершенства
Владельцам их способны навредить!