А водитель за рулем – в свитке, однако. И, может быть, даже в шароварах.

Меня такси не интересовали: я хотел посмотреть Збараж, составить свое впечатление о жизни в юридике. Хотя и того, что я увидел во время путешествия поездом, в целом хватило для настоящей душевной бури. Тем не менее, сверившись с картой на смартфоне, я вышел из вокзала и зашагал в сторону замка. Мой путь лежал по улице князя Острожского до перекрестка с улицей Ивана Линниченко, а потом – мимо Цивильного кладбища и вперед, вперед к подножию Збаражского дворца и парку имени Яремы Вишневецкого – того самого, легендарного, а не нынешнего.

Прогулка эта действительно более, чем полностью, удовлетворила мое любопытство. Прихотью старинных хозяев этого места, а еще – архитекторов и планировщиков, весь Збараж, как и железнодорожный вокзал, представлял из себя два уровня: для аристократии и для простолюдинов. Выполненные в стиле помпезного, кричащего барокко, верхние этажи городских зданий сверкали на весеннем закатном солнце золочеными крышами, поражали воображение текучестью форм, сложностью фасадов, масштабными колоннадами, изящными волютами и прочими, свойственными этому стилю, художественными излишествами.

Первые же этажи – обычно от цокольного до второго – представляли собой дикую смесь латиноамериканского гетто, знакомой мне украинской глубинки, этнографического музея и самого махрового киберпанка из всех возможных. Здесь было полно мелких магазинчиков и кафешечек, мастерских и пекарен, парикмахерских и контор. Надписи «SDAETSYA V ARENDU», «SKIDKI», «NASTOYASHCHIJ BORSHCH S PAMPUSHKAMI», «FERMERSKAYA POLYANICA» и внезапно – «INTIMNYE USLUGI» были выполнены в самых разных стилях и техниках: неоновые огни, голограммы, трафареты, настоящие живописные картины… Народ вокруг – в подавляющем большинстве люди и небольшое число гномов – разговаривал на причудливой смеси украинских, русских, польских и кхазадских слов, в целом понятной, но не поддающейся никакой адекватной кодификации. Местный суржик!

Стиль одежды был таким же эклектичным: в общем-то аутентичный, с этими самыми свитками и шароварами у мужчин, длинными юбками и платками у женщин, он дополнялся вполне современными кроссовками, например, или аксессуарами типа пейджера или фитнес-браслета. Запросто можно было увидеть эдакого парубка, подстриженного под горшок, с шунтом в виске, или гарную дивчину, которая вместо рук имела манипуляторы и тащила в каждой из четырех своих верхних конечностей по корзинке с продуктами. При этом люди не выглядели нищими или заморенными, нет – обычный народ, самый разный. Тут можно было встретить и тощего алкаша у магазина, и солидного толстого дядечку с дорогим смартфоном и мешком денег у пояса. Женщины тоже попадались разной степени ухоженности, но в целом – по-украински привлекательные.

Где-то там, над головами, на этажах от третьего до седьмого, на барокковых балконах кипела другая жизнь – богатая и яркая, но у местных простолюдинов, похоже, выработалась привычка – они не смотрели вверх. Обитатели нижних ярусов старательно отворачивались от проезжающих по мостовой дорогих машин, прятали глаза, завидев всадника (я успел увидеть двух на пегасах, одного – на самом обычном коне и еще одного – на гигантском волке), старались прижаться к стене и пропустить, уйти с дороги, низко поклониться, если распознавали в пешеходе аристократа. Во мне, например.

Я тысячу раз пожалел, что не спрятал перстень и трость. Это было странно, видеть такое поведение! Они на тень мою боялись наступить, огибая меня по самой странной траектории! Пока я не понял, в чем дело – это даже пугало. Тень, просто – тень! Кто обращает внимание на свою тень вообще?