С другой стороны – видимые атрибуты дворянского статуса спасали меня от серьезных разборок со шляхтичами. Тот всадник, на волке – он был сильно удивлен, поймав мой прямой взгляд, и даже остановил свою животину, перегородив дорогу карете скорой помощи и двум грузовикам со щебнем, чтобы понять – с какого перепуга это рыжий интель такой дерзкий? Однако, увидев перстень – отсалютовал мне кулаком:

– Чешч! – и сорвал хищного скакуна в галоп – по своим панским делам.

У самого парка Яремы Вишневецкого я увидел огороженную сложной кованой оградой площадку. Дружинники в красной форме дежурили здесь, не препятствуя, впрочем, зевакам рассматривать сквозь прутья и завитушки находящиеся за забором приспособления. Несколько виселиц, пара подвесных клеток, колодки разных размеров – в одной из них был зажат какой-то тощий тип – а еще натуральная гильотина с бурым от запекшейся крови помостом…

– За что его? – поинтересовался я, подойдя поближе.

Однако, в глубине души я радовался, что нынче в Збараже, видимо, наблюдается спад преступности, и занято только одно из множества имеющихся тут устройств. Только утра стрелецкой казни мне тут не хватало.

– Пан… – кивнул мне стражник. – Этот человек – преступник. Он напился, как свинья, и сломал несколько надгробных плит на кладбище. Получил двадцать плетей и проведет в колодках два дня без пищи и воды. А потом – будет возмещать ущерб. Хотите швырнуть в него гнилое яблоко? Вон, там в миске есть несколько.

– Нет, спасибо. Я не хочу швырять в него гнилое яблоко…

Пожалуй, изнанки юридики с меня было довольно. Ускорившись, я двинулся ко входу в парк.

В воротах имелась изящная калиточка, украшенная металлическим лавровым венком и еще какими-то финтифлюшками. Калиточку открывали для гостей, прибывающих пешком, ворота – для титулованной знати, которая являлась на наземных транспортных средствах. В парк пускали только аристократов. «CIVIL'NYM VHOD ZAPRESHCHEN» – табличка с такой надписью стояла на значительном удалении от ворот – метрах в двадцати, дабы пресным дизайном своим не портить общий вид дворцово-паркового комплекса.

Там, среди деревьев, слышались звуки музыки, веселые разговоры и звонкий смех. Волшебные огоньки блуждали в сумерках меж стволов, горели магическим пламенем жаровни, разгоняя весеннюю стылость. Да что там говорить, в парке Вишневецкого уже распустились листочки, а травка не просто зеленела – выросла как раз на тот самый идеальный газонный размер. Могут себе позволить, в конце концов…

А за моей спиной компания пацанов и девчонок швыряла гнилые яблоки в тощего дядечку в колодках. Честно говоря, идти в парк не хотелось. Хотелось свистнуть молодецки и заорать: «А выпустите Ясю погулять!» Ну, и там камешек в окошко кинуть, чтобы милая выглянула наружу.

Но они ее не выпустят. Как минимум потому, что Яся была не в курсе, что я приехал. Да и не знаю – одобрила бы она визит по такому поводу, или нет… Так или иначе – я пошел к воротам и, воспользовавшись тем, что калитка была приоткрыта, проник внутрь. Дружинники во главе с красивым молодым мужчиной лет тридцати – чубатым, усатым и с золотой цепью поверх форменного кафтана – тут же подхватились, вскочили с лавочек и двинули мне навстречу, пытаясь на ходу оценить мой вид и решить, что со мной, таким наглым, делать.

– Добри вечер тоби, пане… – проговорил главный, с неким сомнением глядя на меня.

– И вам доброго вечера. Парк открыт?

– Парк открыт для вельможных и ясновельможных, – пояснил чубатый. – Пани Гражина Игоревна сегодня дает прием в честь совершеннолетия внука!