– Я и не рассчитывала на короткий путь, – откликнулась старшая кузина.

Василь, немного подумав, юркнул в лес, когда вернулся, то пронзительно свистнул. Мы стали удивленно озираться вокруг. Вскоре к нам вышел огромный медведь. Все кроме Этель и Лиссы взвизгнули и сбились в стайку. Медведь, покосившись на нас темным глазом, показательно зевнул и улегся на землю неподалеку.

– Чего вопите, глупые гусыни? Это всего лишь транспорт вашей сестрицы. А ты готовься, путешествовать придется с дикими зверями. Этот – первый, потом будут и другие. Пришлось опять с лешим договариваться, а он передаст мою просьбу своим собратьям из соседних краев.

– Спасибо, – потрясенно проговорила Этель и порывисто обняла нашего сварливого нечистика.

– Эй, ты чего? Глупая гусыня! Нечего нежности разводить!

Мы улыбнулись, потому что видели – внимание и похвала приятны домовому.

Вернулась Леля, она принесла с собой два узелка: один побольше – с вещами, а поменьше – с провизией.

Конечно же когда мы прощались, то все сестрицы разревелись. Слезы текли до тех пор, пока мы смотрели, как старшая кузина садится верхом на медведя. В одну руку она взяла узелки, а другой ухватилась за загривок зверя. Прощальный взгляд сестры в нашу сторону, и медведь скрылся в лесу, унося на себе Этель.

На обратном пути Василь ожидаемо ворчал:

– Развели сырость, глупые гусыни! Давайте прекращайте, а дома сразу спать. И не вздумайте зевать за завтраком! Терпите, как хотите, и делайте вид, что прекрасно выспались. Послание Смотрящих я отдам хозяину, и пусть он сам с вами разбирается!

Мне показалось, что я только-только прикрыла веки, а уже послышался голос Лели:

– Нилия, просыпайся! Завтрак на столе в трапезной.

Я сделала вид, что не слышу ее, но домовая не сдавалась. Пришлось мне просыпаться.

– Давай поднимайся, а я пойду остальных будить.

– И как тебе удается быть такой бодрой, ты ведь тоже всю ночь глаз не сомкнула? – с трудом распахнув веки, поинтересовалась я.

– Я не человек. И давай поторопись! – последовал четкий ответ.

Леля исчезла, а я поспешила подняться с кровати. Умывшись холодной водой, почувствовала себя значительно лучше. В трапезной все равно зевала, но и сонные сестрицы тоже отчаянно скрывали зевоту.

Батюшка с хмурым видом молчал, но было понятно без слов, что он разгневан. Матушка и тетушки переглядывались между собой, из чего становилось ясно, что об отъезде Этель из Крыла и его причинах уже всем известно. Кто им обо всем этом поведал, догадаться не составило труда.

После завтрака папенька повелел никому не расходиться. Всем стало понятно, что предстоит тяжелый разговор.

– Ратея, – обратился родитель к тетушке, – будь любезна, объясни мне, каким образом твою дочь угораздило связаться с одной из запрещенных гильдий?

– Хотела подзаработать…

– Хмар! – Кулак папеньки грохнул по столу.

Я вздрогнула.

– Милый, – матушка вскочила и подбежала к батюшке, – ты сильно не расстраивайся!

– Не расстраиваться? Скажите мне, любезные сударыни, чего этой девице не хватало? Я когда-нибудь кому-нибудь из вас отказывал в денежных просьбах?

– Она хотела стать самостоятельной, – тихо ответила тетя Ратея.

– Самостоятельной? – процедил папенька. – Что еще за блажь? Не-эт! Зря я этих девиц не порол в детстве!

– Милый, к чему теперь об этом говорить? – Маменька обняла своего мужа.

– Может, заняться на досуге? – Батюшка с угрозой посмотрел на нас.

– Милый, успокойся.

– Эти уже сами себя наказали, – вклинилась тетушка Горана.

Папенька озлобленным взором обвел сидящих за столом, то есть всех нас.