«Зато Вождю пожелали», — напомнил он себе мрачно и отпил.

Ничего не произошло. Жидкость напоминала обычный холодный чай с привкусом трав, к ногам почти сразу начала возвращаться чувствительность. Женщина довольно улыбалась, Рей тоже заулыбался. Он смог подтянуть к себе одну ногу, совершенно воспрял духом и допил все до конца.

— Спасибо, — искренне произнес он, возвращая пиалу. — Сам бы я еще долго так валялся.

— Ойгу предупредил меня, что тебе понадобится этот дицин, — кивнула женщина. — Я Айса. Тебе я вряд ли пригожусь, изомир, — она хитро прищурилась, — но я неплохо справляюсь с женщинами и теми, кого они приводят в Траву.

Рей смог сесть окончательно. Ноги подчинялись, зад теперь гудел, но хотя бы точно имелся. До этого момента у Рея все-таки были сомнения.

— Мне говорили, что этим занимается сам Шаман, — удивился он и поморщился: он сам пришел к такому выводу, запросто мог и ошибаться. Айса, тем не менее, кивнула.

— Бывает, что дитя не хочет приходить в Траву. Бывает, что мать не пускает его. И тогда моих рук недостаточно, нужна сила, которая дана Травой только Шаману, — объяснила она серьезно. — Но это редко. У уллютов сильные женщины и сильные дети.

Рей быстро вспомнил несколько серий «Хауса» и еще парочки медицинских процедуралов. «Хилые потомки», — ухмыльнулся он.

— Ты умеешь лечить, — кивнул Рей. Кто умеет лечить, тому и убить человека проще? Кто, как не лекарь, знает все слабые места?

Он теперь будет подозревать всех и каждого, и так до тех пор, пока он не сдержит свое обещание, данное Улльху и Ойгу. Что плохо: даже если он получит от кого-то из уллютов признание, он сам не поверит, пока не найдет доказательства. Неоспоримые, такие, которые принял бы даже американский суд. Слова, даже слова раскаяния, не стоят ничего, в них так легко запутаться и так несложно запутать ими всех остальных. Самооговор, лжесвидетельство. Не поторопился ли он взять на себя такую ответственность — казнить или миловать, отдавать кого-то на суд? И что будет с тем, кого обвинят в смерти Вождя?

Айса вытянула перед собой старческие руки. Рей подумал — сколько же ей лет? Она была крепкой, он даже не назвал бы ее старой, возможно, не назвал бы и пожилой, при более близком знакомстве определенно нет, в ней не было ни немощи, ни усталости. Зрелая — вот подходящее слово, несмотря на явно почтенные ее года. Айса посмотрела на руки, перевела взгляд на Рея.

— Лечить умеет Шаман, — задумчиво протянула она. — Я помогаю. Это другое. Ты все делаешь сам, я только рядом. Тебе никогда не понадобится мое присутствие, изомир. Надеюсь, что не понадобится.

Ее уверенность Рея начала напрягать. Сказать, почему, он не смог бы: скорее всего, причина была не в Айсе и не в ее словах, а в том, как они по-разному понимали одно и то же. То, что Рею не придется рожать, было очевидно. Ему не понадобится иная помощь, которую Айса может ему оказать — возможно, она хочет сказать, что с уллютами Рей в безопасности.

— Ты сейчас помогла мне, — напомнил он и признался: — Я хочу больше знать о вас. Но задать вопросы мне некому.

— Любому из нас, — Айса снова принялась рассматривать руки. Рей тоже вгляделся, но безрезультатно. — Спроси любого из нас.

— Все делом заняты, — буркнул Рей, впервые признавшись самому себе, что его тяготит вынужденное безделье. Но на что он пока годен, кроме как гладить детенышей арранки и осматривать место преступления? — Я чувствую себя каким-то… — Балластом? Айса не поймет. — Лишним? Неуместным? Я даже на простую работу не способен, потому что ничего толком не знаю.