Вот блин… Опять стыдно перед ним.

Но извиняться я буду потом. А сейчас у меня слишком голова кружится от страха.

Хотя теперь уже совсем и не страшно.

Хасанов ведь тут. И он все понял. Он меня в обиду не даст…

Ловлю себя на мысли, что почему-то доверяю этому едва знакомому мужчине сильнее, чем стоило бы.

Ну подумаешь, офицер. Между прочим, Михалыч вроде как тоже. Пусть и младший.

Однако я ничего с собой поделать не могу. Стоило услышать голос Хасанова, как я расслабилась. С чего только решила, что он мой спаситель? Должно быть потому что других претендентов меня выручить все равно нет.

Страшно подумать. Готова довериться малознакомому полковнику охотней, чем собственному мужу.

Скотина.

Если бы Виталик не оказался таким уродом, то это он должен сейчас вот так уверенно отстаивать мои права и честь. Даже больше! Не окажись мой муж таким подонком — мне бы и вовсе тут оказаться не пришлось!

Но я здесь. И все что у меня есть, это откуда-то взявшаяся нерушимая уверенность в этого хмурого полковника.

— Узнаю, что вы хоть пальцем ее тронули… — рычит он, но дальше не продолжает.

Кажется всем присутствующим и без уточнений ясна суть его посыла.

Он вообще немногословный мужик. Но похоже не я одна его без лишних слов понимаю. И побаиваюсь его тоже явно не я одна.

Аура у него такая что ли. Давящая.

И если по телефону это ощущение властности исходящее от полковника каждый раз вызывало во мне неуместный протест, то сейчас я даже рада, что мне на помощь пришел именно этот непререкаемый солдафон. Ведь очевидно с ним никто спорить не может. Не только я.

— Да ну, что ты, Хасанов?! — наконец находится с нужной реакцией Михалыч. — За кого ты меня принимаешь?! — типа обидно ему.

Вот же подонок!

— За того, кого из Москвы в залупу ссылают, — холодно припоминает Хасанов слова самого Михалыча.

— Да меня ж не за то, Рустам! — возмущается полицейский. — Че ты городишь? Ты ж не разбираешься в тонкостях моей службы. Вот и придумываешь тут… Я только хотел убедиться, что она не проститутка! Работу свою выполнял, понимаешь?! Откуда мне было знать, что она жена твоя! Ты ж на свадьбу не звал!

— Работу выполнял, говоришь? — Хасанов щурится подозрительно. — Ты что же, приличную девочку уже от проститутки отличить не можешь? Где ж хваленая ментовская чуйка? Это ж никуда не годится, друг, — вроде слово такое располагающее, но он его с такой интонацией произносит, что даже мне страшно становится.

— Подвела чуйка, да, — пыхтит нехотя Михалыч. — Приношу извинения. Можете быть свободны.

— Нормально ты придумал, — угрожающе рокочет полковник. — Значит едва не изнасиловал девчонку. А теперь решил, что достаточно будет извиниться и выставить ее из участка? Так?

— Да не собирался я ее насиловать! — вопит Михалыч. — Просто предложил развлечься! Че ты сразу?

Хасанов явно не собирается на этом останавливаться. И даже уже дергается, кажется собравшись начистить лицо этому оборотню в погонах. Но я как-то инстинктивно хватаю его за рукав рубашки.

И он на удивление останавливается.

Опускает на меня хмурый взгляд.

— М-мы м-можем уйти отс-сюда? — выдавливаю умоляюще.

Его ледяные глаза в каком-то необузданном бешенстве мечутся по моему лицу.

Пугают.

Будто он вот-вот сбросит мою руку, и рявкнет что-то о том, чтобы я и вовсе тогда уж разбиралась сама, и не втягивала его больше в свои проблемы, которые не имеют к нему никакого отношения.

Но вместо этого…

Переводит взгляд обратно на Михалыча:

— Я позже заеду, — говорит он выразительно. — Договорим.

Это звучит так, будто он вовсе не разговоры с ним разговаривать будет. И это становится понятно тоже не мне одной: