Вытираю салфеткой взмокший лоб.

— А ты, Крис, будто не знала, что в Эмиратах позволено иметь четыре жены?

— Но он говорил, что я навсегда буду его единственной любовью!

— Это не мешает жениться ему по расчёту. Почему ты скрывала от нас, что беременна?

— Пап, я так счастлива была с ним. Он меня на руках носил. И чтобы изменилось, скажи я вам раньше?

— Получила бы совет не раздвигать до свадьбы ноги! — в сердцах отбрасываю салфетку. — Тем более перед восточным мужиком!

Дочь заливается горючими слезами, совсем как в детстве, вытирая лицо рукавами.

— Ладно! Успокойся, — утешаю Крис, поглядывая на Алису. Сам не ангел. Чёрт, даже моя дочь старше её. — До конца семестра-то не дотянешь? Когда тебе рожать?

— В мае, — бросает Кристина.

— Это из-за принца своего ты не приехала этим летом погостить? Давно у вас закрутилось?

— Прошлой весной… Господи, какая же я дура!

— Так может ты там родишь? Я оплачу тебе лучшую клинику. Няню найму. А сдашь экзамены, привезёшь ребёнка к нам.

— Какие экзамены? Мне так плохо, пап. Я домой хочу. К тебе, к маме… У неё почему-то телефон выключен. Она в порядке? Осложнение прошло?

— К сожалению, её состояние ухудшилось. Боюсь, ты добьёшь её такой новостью. Ты же знаешь, она женщина строгих правил.

— Эмиль скоро вернётся, а я не хочу его больше видеть. Тем более он может попытаться отобрать у меня сына.

— У тебя будет мальчик?

— Да.

— Но вы ведь не женаты?

— Нет, не женаты.

— Тогда чего ты боишься?

— Он очень хотел этого ребёнка. Пап, я уже билеты взяла.

Второй раз за разговор покрываюсь испариной.

— И когда ты прилетаешь?

— Через три дня. Встретишь меня? Я так соскучилась по дому. Попроси Гульнару напечь моих любимых пирогов.

— Она больше не работает в доме. У нас новая… Горничная.

Алиса недовольно хмыкает. Она только сегодня сняла с себя форму горничной. Твою ж, мать! Как некстати Кристина возвращается! Снова придётся нам с малышкой уходить в подполье. И да! Я скоро стану отцом и дедом. Но отчего-то сегодня меня не радует прибавление в семействе. И надо что-то срочно решать с Женей!

— А где Гульнара?

— Да она, собственно, никуда не делась. Уман же по-прежнему работает у нас. Гульнаре просто стало тяжело справляться с своими обязанностями, и мы взяли девочку пошустрее, — подзадориваю Алису, но она сидит мрачнее тучи. Мечет в меня глазами молнии.

— Ну пирожки-то испечь у неё хватит сил? И вообще… Вам будет не до меня, а Гульнару я давно знаю. Надо мне ей позвонить. Думаю, она будет только рада помочь мне с ребёнком.

Поджимаю губы. Гульнара не дура, и я полагаю, что она догадывается почему её удалили из дома. Но им с мужем идти некуда, поэтому не суют нос куда не надо.

— Решим, Кристина. Но как же с учёбой?

— Постараюсь что-то решить. Ладно, пап. Ты всё-таки попроси маму мне позвонить.

— Завтра. Сейчас она уже легла спать.

— Так рано?

— Она сейчас вообще по большей части спит.

— Понятно, — вздыхает Кристина. — Может, и хорошо, что я приеду. Мама, конечно, поругается, но она ведь отходчивая. А малыш отвлечёт её от болезни. Глядишь, и на поправку быстрее пойдёт.

— Ладно, Кристин, — вздыхаю я. — Что сделано, то сделано. Прилетай домой.

— Спасибо, пап.

— Целую тебя.

— И я, — Кристина улыбается мне и сбрасывает звонок.

В полной тишине доедаю остывшее мясо и допиваю вино. Пересаживаюсь на софу возле окна. Какой-то кошмар! Если Женя расскажет обо всём дочери, та однозначно займёт сторону матери. Им нельзя встречаться! Но как это сделать? Единственно правильное решение робко пульсирует в висках.

Алиса уносит посуду и вернувшись, замирает передо мной.