Едва не врезаюсь в официантку. У нее обе руки заняты поллитровыми кружками с пивом. Она что–то кричит мне, не слышу. Я вообще странно себя ощущаю. Будто в чужом теле. Как аватар в компьютерной игре–бродилке – одни руки перед собой вижу.

Хорошо еще, что–то соображаю.

В служебке длинный коридор и приглушенный свет. Никого нет, чтобы спросить где выход. Зато басы из зала почти не слышны.

Бегу вперед, ищу на дверях хоть что–то, намекающее на черный выход. Коридор нескончаемый.

Торможу возле двери со значком дамской комнаты, забегаю туда. Лицо горит, в горле сушняк. Бросаюсь к раковине. Мою руки, лицо. Набираю полные ладони ледяной воды, жадно глотаю, не могу напиться.

– Попалась, птичка, – раздается сзади.

Резко разворачиваюсь.

Тимурчик.

– Это дамская комната, – лепечу, с ужасом наблюдая, как он приближается.

Один уголок его губ вздернут вверх. Липкий взгляд, скользящий по моему телу, не предвещает ничего хорошего.

– Я в курсе. Здорово, да?

– Что тебе нужно?

– А ты как думаешь?

– Деньги? – наивно предполагаю, что обдолбышу больше и не надо. – У меня есть. На карте. Я переведу сколько нужно. Номер скажи, – цепляюсь за сумочку, где лежит телефон. Вот только позвонить пока возможности нет.

– Денег я тебе сам могу забашлять, – Тимур сократил между нами расстояние до неприличия.

Почти размазал меня по стене. Не оставил между нами места.

Господи, только не это!

– Я буду кричать, – предупреждаю сиплым голосом, вжимаясь спиной и затылком в холодный кафель. Вытягиваюсь в струну, поднимаюсь на цыпочки. Как будто это спасет.

– Будешь. Потом. А сейчас мы будем просто целоваться.

Просто целоваться? Просто? Целоваться?

– Будешь хорошей девочкой, отпущу. Но сначала поцелуй.

Зажмуриваюсь, замирая.

– Не–ет, – дышит мне в лицо пряным жаром. – Ты обнимаешь меня, целуешь. И если мне нравится твой поцелуй, мы расходимся.

– Только поцелуй? – слабо соображаю, не понимаю, врет Тимур или нет.

– Мгм. Смотришь на меня. Обнимаешь. Целуешь. Как любимого.

Поцелуй – это лучше, чем быть изнасилованной. Потерплю. Потом вымою рот с мылом. Лишь бы выбраться отсюда.

И больше никогда! Ни за что!

Молиться буду, чтобы Лёня не узнал!

Открываю глаза. Тимур чуть–чуть выше меня. Черты лица расплываются. Пятьдесят грамм водки, а меня развезло, будто я выпила как минимум стакан.

Выбираю точку на его лице – чуть пониже переносицы. Фокусирую взгляд на ней. Кладу руки ему на плечи. Сделав большой глоток воздуха и задержав дыхание, прижимаюсь губами к его губам.

Тимур вжимает мою голову в стену, толкает в меня скользкий противный язык. Не позволяя пошевелиться, дает волю рукам. Шарит по бедрам, задирает вверх платье. Толкается в меня бедрами.

Эй, мы так не договаривались!

Извиваюсь, возмущенно мычу, пытаясь освободиться. Бесполезно. Только еще больше раззадориваю мерзавца. Но я не сдамся! До последнего буду сопротивляться! Сколько смогу!

Кто–то демонстративно стучит в открытую дверь. Тук. Тук–тук. Тук. Как пароль.

Мы на виду! – с ужасом понимаю.

Тимур опускает руки, отступает, шкодливо улыбаясь. Вытирает губы тыльной стороной ладони.

В проеме стоит некто большой, в темном. Кажется, это Джокер. Мутно перед глазами.

Быстро одергиваю платье вниз и несусь мимо Тимура и этой темной фигуры прочь из туалета.

Никто из них меня не останавливает.

Не помню, как нашла выход. На стоянке у клуба увидела машину с шашечками, юркнула внутрь, на заднее сиденье, назвала адрес.

Почти вся дорога стерлась из памяти. Перед глазами мелькали только постыдные кадры из клуба. Нутро сводило от ужаса, что муж узнает.