– Я пойду, – пытаюсь встать. Не позволяют! – Мне в туалет надо! – кричу в ухо тому, что держит.

– Пять минут потерпи.

Что будет через пять минут? И где девочки? Неужели не видят, что у меня неприятности?

– Эй, – увидел кого–то и помахал кому–то в толпе неТимурчик.

Как его услышали в таком шуме – загадка. Но тут же к нам подошел официант с подносом, на котором стоят несколько стопок с прозрачной жидкостью. И все эти стопки он выставляет в ряд перед нами троими.

Смотрю на официанта во все глаза, умоляя о помощи, но у того лицо непроницаемо. Как будто все это – в порядке вещей.

Кивнув моему соседу, официант растворился в толпе.

– Давай, красивая, за знакомство, – подносит к моим губам алкоголь.

– Я не пью, – мотаю головой.

Он вдруг фиксирует меня за подбородок, давит на челюсть, заставляя открыть рот и вливает в меня водку.

– А говоришь, не пьешь, – ржет.

Вот же гад!

4. 4. Двумя днями ранее. 3

4. Двумя днями ранее. 3

– Давай, красивая, за знакомство, – подносит к моим губам алкоголь.

– Я не пью, – мотаю головой.

Он вдруг фиксирует меня за подбородок, давит на челюсть, заставляя открыть рот и вливает в меня водку.

– А говоришь, не пьешь, – ржет.

Вот же гад!

Выплюнуть не получается. Алкоголь обжигает рот, горло, желудок.

Закашливаюсь до слез из глаз. Мне суют в рот трубочку от моего коктейля.

– Запивай.

Делаю несколько глотков.

Голова шумит сильнее. Перед глазами плывет, а в теле какая–то странная легкость. Она придает мне решимости и даже появляется какой–то мутный план побега.

– Как тебя зовут? – спрашиваю козлину.

– Зови меня Джокер.

– Какое дурацкое у тебя имя, Джокер, – не сдерживаю эмоции. Я пьяная, мне можно.

Язык ватный. Меня мутит. Но я растягиваю губы до ушей, пытаясь усыпить бдительность Джокера. Тем более, что он подряд опрокинул в себя две стопки. И его дружок, Тимурчик, тоже. Слава богу, не вливали больше в меня.

– А пойдем потанцуем, Джокер?

В толпе я попробую сбежать, благо из вещей у меня только маленькая сумочка на длинном ремешке, и она перекинута через голову. Юля и Лера взяли такие же, так что охранять тут нечего.

– А пойдем, – соглашается тот.

Выбирается из–за стола первым, тянет меня за руку. Тимурчик, развалившись на диване, поплывшим взглядом наблюдает. Что ж, от одного сбежать легче, чем от двоих.

Парень тянет меня в середину танцпола, по пути с кем–то обменивается любезностями. Его хлопают по плечу, он хлопает, что–то кричат друг другу. Его тут, очевидно, все хорошо знают.

Ищу в толпе подруг, не вижу. Сердце гулко колотится в такт оглушающим басам. Пятками чувствую, как трясется пол то ли от прыгающих людей, то ли от басов. Или все вместе.

Все веселятся. И никому нет дела до меня, перепуганной, взятой в плен странным типом.

В какой–то момент чувствую, как хватка у парня ослабевает и я, пользуясь шансом, вытягиваю свои пальцы из его руки. И тут же ныряю в сторону от нахала, расталкивая народ локтями, протискиваюсь среди потных разгоряченных тел, как мне кажется, к выходу. Или неважно куда, главное, быстрее вперед.

Софиты мигают холодным белым светом, выхватывая неестественные позы танцующих. Все смешалось. Толпа восторженно ревет.

Куда бежать, я не знаю. Не ориентируюсь. Без конца втыкаюсь в чужие тела, запахи смешиваются в тошнотворную массу. И когда мне кажется, что вот–вот стошнит прямо здесь, на танцполе, я вдруг вываливаюсь из толпы на свободную площадку.

Осматриваюсь, вижу в темноте светящиеся указатели на служебные помещения. Там должен быть черный выход.

Бегу туда, часто оглядываясь. Все кажется, что меня преследует Джокер.