С моего появления проходит не больше часа, как мы уже укладываемся спать, плотно задёрнув шторы, чтобы до нас не долетал раздражающей свет вечно не спящей столицы. Грязные тарелки свалены в коридоре под дверью, и мы сладко засыпаем, и я своей попкой ощущаю, как снова напрягается член Замира, уперевшись в мои ягодицы, и он его мягко проталкивает внутрь, как поршень — в тугой чехол, словно вставляя ключ в отверстие замка, и я проваливаюсь в свои сновидения, чувствуя его осторожные толчки внутри меня.

Утренний секс до завтрака: такой же быстрый и спокойный, без страстных взлётов и падений, и вуаля: я получаю свой необходимый заряд эстрогена, тестостерона и дофамина, который мне позволит и дальше спокойно жить и работать, а Замир получает взамен несколько ярких и быстрых оргазмов и отличное настроение на ближайшее время.

Мы как уютная семейная пара с обложки журнала вместе стоим у огромного мраморного умывальника: чистим зубы, я крашусь и причёсываюсь, а Замир застёгивает свою рубашку и надевает серебряные запонки с топазами. Я забираю свою сумочку, мой любовник накидывает пиджак Brioni, и мы заходим в лифт, и я чувствую, как его рука ласкает мою попку, даря мне последнюю ласку до следующего четверга через две недели. Милая беседа за столом: свежевыжатый апельсиновый сок и американо, всё пахнет достоинством, достатком и пристойностью. Только в этом отеле и только раз в две недели я позволяю себе их божественный маффин на завтрак: с хрустящей цитрусовой корочкой и нежным разломом мякиша с кусочками свежих фиников. И я иногда думаю про себя, что, возможно, прихожу сюда совсем не из-за очередной терапевтической порции секса с Замиром, а именно из-за этих восхитительных маффинов, вкуснее которых я не ела нигде и никогда.

— Уже начинаю скучать по тебе, моя красавица, — мой страстный марокканец целует меня в шею на прощание, и я улавливаю аромат солёных лимонов, розовой воды и сандала от его кожи. Он садится в свой Lexus и уезжает, а я беру каршеринг и отправляюсь в офис.

Год назад, на очередном нашем совещании, Мишка, как всегда с присущим ему тактом, заметил:

— Что-то суховато стало, тебе не кажется?

— Что именно? — не поняла я.

— Я про тексты, — скромно пояснил он. — Где твоя обычная страсть, ароматы и сочность?

— Не знаю, — пожала я плечами. — По-моему, всё по-честному. Беспристрастно и объективно, что тебе ещё нужно?

— Яна, послушай, мы же с тобой не санинспекция и не какое-то там «Ревизорро», — подсел он передо мной на краешек стола. — Я потерял тебя, понимаешь?

— Не совсем, — посмотрела я на него снизу вверх.

— Так, ладно, зайдём с другого конца, — решился Мишка. — Когда у тебя вообще в последний раз был секс?

— Ну, до развода, наверное, — промямлила в ответ. — И вообще, какое это имеет отношение к моей работе, тебе не кажется, что это как минимум бестактно? — возмутилась я.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. И твоя личная жизнь — это, прежде всего, твоя личная жизнь. Но я беспокоюсь о тебе, — положил он мне руку на плечо. — И о нашем лучшем авторе. Мне кажется, тебя выжали как медузу и выбросили на берег. И тебе не хватает немного любви и ласки. И это отражается на всём, понимаешь? И прежде всего на том, о чём и как ты пишешь, — объяснял он мне.

Я слушала своего приятеля и по совместительству руководителя проекта и в душе совершенно была с ним согласна. За прошедший год я стала ещё собранее, суше и жёстче. Как будто из меня вынули весь мой мягкий ароматный мякиш, оставив лишь сухую жёсткую корочку. Из меня словно испарились все запахи и вкусы. Я стала заметно более стройной, подтянутой и стильной: никаких калорийных блюд на ночь, всё свободное время — работе, а теперь у меня было очень много свободного времени. Слишком много. Но, как оказалось, это не совсем устраивает моё руководство.