— Не холодно, — прошептала она.

Этот робкий шепот дал Нэду понять, что она не осталась равнодушной.

— Но мне нужно уйти, — продолжила она.

Мысль о том, что она уйдет, что он может никогда не увидеть… Это разбивало его сердце на части.

— А ты любишь танцевать? — спросил он, сокращая расстояние и формальности между ними.

Она опустила глаза.

— Люблю.

— Не хочешь? Со мной?

Она улыбнулась, и это было идеально. Как и всё в ней.

— Мы не можем танцевать, — сказала она. — Нас не представили.

— Тогда потанцуем здесь. В тайне.

— Нет.

Это была игра. Он чувствовал это. Ощущал в своей груди.

— Почему нет?

— Это может погубить меня. Если нас увидят.

Он подошел ближе. Достаточно близко, чтобы обнять ее.

— Я не позволю, — сказал он. — Никогда и ничему не позволю погубить тебя.

Прозвучало, как ничтожная болтовня. Бессмыслица, которую мужчины говорят женщинам, чтобы увидеть их в своей постели. Но Нэд говорил серьезно. Это была не пустая фраза, а обещание или даже больше. Это была правда.

Он никогда и ничему не позволит погубить эту женщину. Потому что он женится на ней.

Эта мысль поразила его, как вспышка молнии. Господи боже, он правда об этом подумал? Да, он собирался жениться на этом небесном существе. Осознание этого факта должно было наполнить его ужасом, ведь десять минут назад он презирал само слово «брак».

Но ужаса не было. Нэд оказался наполнен вовсе не им, а чем прямо противоположным. Похоже на радость. И надежду. И, почувствовав это, он улыбнулся и притянул ее к себе. Эту женщину, имени которой он до сих пор не знал.

Она вздохнула, ощутив его руки на своей талии, и он расплавился от удовольствия. Они начали двигаться под музыку, такую далекую. Идеальную для момента.

— Кажется, я отказалась танцевать, Ваша Светлость.

— Эдвард, — прошептал он ей на ухо, приходя в восторг от того, как она дрожит. — Откажись сейчас. Теперь, когда ты в моих руках, а я в твоих. Скажи, что не хочешь, и я остановлюсь.

Ее губы изогнулись в нежной и милой улыбке.

— Это сложно, — сказала она. — И ты сложный.

— Да, мне говорили.

— Я думала, аристократы должны быть воплощением любезности.

— Не герцоги. Ты разве не слышала, что мы — наихудшие из всех?

— Они теперь позволяют кому угодно становиться герцогами?

Он тихо рассмеялся и повернул ее к свету, заглядывая в ее красивое лицо.

— Ох, мадам, — сказал он, крепче сжимая ее талию. — Если герцоги кажутся вам недостойными, только представьте, кого они берут в герцогинь!

Ее глаза расширились, а ему показалось, что еще немного — и он сможет взлететь. Вместе с ней. Они танцевали так, будто делали это всю жизнь. Будто прожили все эти годы, чтобы встретиться здесь, на этом темном балконе и сводить друг друга с ума.

В этой женщине не было ничего незначительного и неважного. Она была страстной и нежной, словно созданной только для него. А он — для нее.

Она взмахнула своими темными, удивительно длинными ресницами, и Нэд увидел в ее глазах отражение собственных желаний.

— Как тебя зовут? — задал он вопрос, который уже не имел никакого значения.

— Джозефина.

Он попробовал это имя на вкус, и оно показалось ему слаще, чем всё, что он когда-либо испытывал. Джозефина. В этом имени — его будущее. А перед ним — его жена.

5. Глава 5

22 августа 1836 года
«Поющий воробей»,
Ковент-Гарден, Лондон

— Итак, дорогая, давай внесем ясность — ты сказала ему, что у тебя есть любовник?

Джози поставила на табуретку коробку с коническими свечами и посмотрела на улыбчивого американца, который облокотился на стойку «Поющего воробья» — новой таверны в Ковент-Гардене.