– Подо мной живет такой красавчик, что я вовсе не против топить его хоть каждый день, – отзывается подружка.

Я хмыкаю и отстраняюсь. Юля помогает мне подняться – мы все еще сидим в коридоре, устроившись прямо на ее кроссовках, – и указывает мне рукой в сторону ванной.

– Я пока поставлю чайник и поищу тебе что-нибудь переодеться, – говорит она, – а ты пока можешь умыться.

Только сейчас я понимаю, что я все еще в роскошном платье, в котором была на приеме, но сейчас, после такси и обметания полов оно больше похоже на мятую тряпку. Я снимаю его и безжалостно кидаю в угол ванной. Эта вещь мне больше ни к чему. Контрастный душ помогает мне чуть привести нервы в порядок. На вешалке я нахожу теплый махровый халат, завернувшись в который чувствую себя гораздо лучше.

Из кухни доносятся приятные, такие знакомые запахи, которые моментально возвращают меня в годы моей юности, и на мгновение мне кажется, что мне все еще двадцать и впереди вся жизнь.

– Макароны по-флотски! – торжественно объявляет Юля, ставя на стол сковороду. – И салат с огурцами и помидорами! Налетай!

Я хмыкаю и беру вилку. Мне не хочется есть, но мне нужны силы, а для этого необходимо хорошо питаться.

– Ты хочешь это обсудить? – осторожно спрашивает меня Юля после того, как сковорода пустеет, и мы приступаем к чаю.

6. 6

Я делаю глубокий вдох.

– Я сегодня видела Таню, – захожу я издалека.

Юля морщится.

– Что такое? – ее реакция меня удивляет.

– Да ничего, – она пожимает плечами.

– Вы с ней… давно виделись в последний раз? – спрашиваю ее.

Она хмыкает.

– На выпуске.

Я удивленно на нее смотрю:

– И больше не встречались?

– Нет, зачем? – теперь удивляется уже она.

– Но мы ведь были лучшими подругами, – я теряюсь, – всегда вместе, всегда втроем.

Она морщится.

– Ты путаешь некоторые вещи. Это ты думаешь, что мы были лучшими подругами. На самом деле моей лучшей подругой была и являешься ты, а с ней я общалась только потому, что ее привечала ты.

– Но как же так? Я думала, что мы дружим все вместе…

– Нет, Викуль, это ты дружила с ней и со мной, но мы с ней не дружили. Стоило тебе встретить Демида и выпасть из нашего союза – я это говорю не в укор тебе, не думай, – как все наше с ней общение моментально оборвалось. Но продолжай, что ты хотела сказать про нее?

– Но почему, – я все еще не могу понять, – почему ты общалась с ней только из-за меня?

– Потому что она мне никогда не нравилась. Насквозь фальшивая, но ты этого в упор не замечала, и я решила, что раз тебя все устраивает, значит, так и надо. Поэтому терпела ее.

– Почему фальшивая? – мне жизненно необходимо услышать ответ. Прошлое теперь раскрывалось передо мной с другой стороны, и то, что произошло сегодня, демонстрировало мне, как глубоко я ошибалась в юности.

– Ты и в самом деле хочешь это знать? – щурится Юля.

Я киваю.

– Хорошо. Буду откровенна. Она постоянно тебя копировала, и меня это жутко раздражало.

– Что за ерунда?

– Это не ерунда! Да в универе все видели, как она косила под тебя! Носила такую же одежду, покрасила волосы в тот же цвет, что и у тебя, даже укладку как у тебя делала! И выглядело это, между прочим, очень жалко, поскольку лицо у нее как было простецкое, так и осталось.

– Ты… уверена?

– Да на все сто! Только ты одна ничего не замечала: знай ворковала себе со своим Востоковым и не видела, что прямо под твоим носом ходит твоя неудачная ксерокопия.

– Боже мой…

– А когда я узнала, что ты помогла ей открыть свой цветочный магазин да еще подсылаешь к ней влиятельных клиентов, я чуть в обморок от возмущения не упала. Деваха не только тебя копировала, но тобой же еще и пользовалась, а ты знай себе ничего не замечала и продолжала оказывать ей протекцию. Фух, аж до сих пор бесит! – ее и в самом деле передернуло.