В коридоре, у самых дверей Ксюшиной комнаты я встречаю обеспокоенную Анну Сергеевну. Сердце уходит в пятки.

— Что случилось?

— Ксюша заболела.

Бегу к моей принцессе.

— Мама, — тихо шепчет она в полудрёме.

Я поспешно снимаю пиджак и с ногами забираюсь на высокую кровать ребёнка. Сажусь рядом со своей раскрасневшейся малышкой и нежно поглаживаю её светлые волосы.

У дочери повышена температура. Она крутится, вертится, сбрасывает с себя одеяло. Никак не может найти удобное положение, чтобы нормально заснуть. Прижимаю дочь к себе и негромко пою для неё любимую песню.

Когда Ксюша наконец засыпает, я иду на поиски свекрови. Хочу поинтересоваться, по какой такой причине никто не позвонил и не сообщил мне о состоянии моего ребёнка.

Когда всё это началось? Что за лекарства ей успели дать?

— Ночью у неё поднялась температура до тридцати восьми. — Сходу начинает рассказывать Анна Сергеевна, как только я вхожу на кухню. — Ни кашля, ни соплёй. Но горло очень красное.

— Почему мне не позвонили?

— Артур просил тебя не беспокоить. Сказал, что ты неважно себя чувствуешь. Он всю ночь лично сидел возле Ксюши, следил за её температурой, давал жаропонижающее по инструкции, созванивался с педиатром. К одиннадцати, кстати, она должна приехать к нам, чтобы прослушать внученьку.

При упоминании мужа, у меня на глазах наворачиваются слезы. Я прячу от свекрови мокрые ресницы, делая вид, что соринка попала в глаз.

Когда я услышала, что дочь заболела, все мысли об измене Артура, о моей ноющей боли, о погоде и пропущенных занятиях моментально отошли на задний план. Самое главное — это здоровье моей девочки.

— Что у вас стряслось, Лер? — тихо спрашивает Анна Сергеевна, ставя передо мной чашку горячего травяного чая.

— Неважно. Мы разберёмся.

Надежды на то, что свекровь удовлетворит такой ответ я не питаю. Знаю, что она всё равно настоит на своём.

— Рассказывай, Валерия. Я же вижу, что ты сама не своя. Глаза красные, веки припухшие. Плакала, да? — Свекровь скучит негромко кулаком по столу. — Вот знала я, что Артур не просто так заявился к нам поздно вечером. Материнское сердце не обманешь.

— Не могу, Анна Сергеевна, — Сглатывая болезненный ком, признаюсь я. — Не могу. Мне кажется, если я произнесу это вслух, то рассыплюсь безвозвратно.

— Родная, не держи в себе. Тебе надо выговориться.

Ладонь Анны Сергеевны ложится поверх моего плеча. Такой ненавязчивый знак поддержки.

— Артур — ваш сын, поэтому боюсь, вам не понравится, какими словами я его сейчас могу обозвать.

Делаю осторожный глоток чая, чтобы успокоить внутреннюю дрожь. Смотрю на деревянный поднос, который Анна Сергеевна успела наполнить дольками лимона, черносливом сушёным, различными цукатами и орехами.

— Бери и ешь. А то на тебе лица нет.

Свекровь садится напротив и, добавив сахар себе в чай, всё же уточняет:

— Изменил?

Киваю, едва не уронив чашку. Всё настолько очевидно?

— Хочет уходить к другой? — от такого вопроса мои глаза становятся как блюдца. Отрицательно машу головой.

— Хочет просто иногда погуливать? Открытый брак или как это сейчас называется?

— Чего? — От таких современных познаний свекрови мои брови летят вверх. — Нет. Никогда.

— Тогда чего слёзы глотаешь, Лерунь?

Давлюсь лимонной долькой.

— В смысле чего? — через кашель переспрашиваю я. — Анна Сергеевна, ваш сын завёл любовницу. Я от счастья должна сиять при этом или лучше салют в небо запустить от радости?

— Ты должна поступить как мудрая и взрослая женщина, Валерия. Развод — это не выход. Ты о Ксюшеньке подумала? Как она ваш разрыв переживать будет? Что это за детство, когда тебе надо выбирать с кем каникулы или праздники проводить?