К счастью для детской психики, дочь не связала увольнение учительницы и наш разлад с Артуром.

Кто-то по школе пустил слух, что Алла Дмитриевна нашла себе новую работу в другой школе, поближе к дому, поэтому ребёнок о ней и не вспоминает практически.

Мы сидим на кровати довольно долго. Обнимаемся, разговариваем о том, как видим дальнейшую жизнь нашу.

Дочь то и дело спрашивает, что может сделать папа такого, чтобы я его простила. Предлагает мне варианты от банальных извинений до подарка в виде большой короны с драгоценными камнями.

— Ксюша, родная, дело ведь не в подарках. — прижимаю дочь к себе и глажу ее по волосам. — Как бы тебе объяснить? Иногда вот так бывает в жизни, что общаешься с человеком, считаешь его самым близким и родным. Вы понимаете, друг друга с полуслова. Вы много времени проводите вместе. А потом однажды один из вас делает что-то такое, что второму становится больно и неприятно. И всё резко меняется. Между вами словно стена вырастает. Уже не хочется с ним делиться секретами, не хочется хвалиться успехами. Ты больше не спешишь у этого человека просить помощи. И даже если обидчик попросит у тебя прощения, то назад вернуть прошлое уже нельзя. Всё равно постоянно оглядываешься назад, вспоминаешь как было больно и не хочешь, чтобы тебя обидели ещё раз.

— Мамулечка, не плачь, пожалуйста. Я очень сильно тебя люблю. Я тебя никогда не обижу. Знай это. И папа пусть знает. Правильно, что ты ему все сказала. А пока Саше из параллельного класса не сказала, что мне не нравятся наклейки с ромашками, он мне их постоянно дарил на праздники. Он обиделся сначала, конечно. Но зато теперь дарит мне только наклейки с розами. Мужчины они такие. Намёков вообще не понимают!

— А ты откуда знаешь? — хохочу я от внезапной мудрости от восьмилетки.

— Я свои источники не раскрываю, мам. Просто верь мне.

7. Глава 7.

Валерия.

— Вот такие подарки мне подкинул Артур к годовщине, Настюш, — с досадой финиширую я свой краткий рассказ о том, как у меня дела.

Делаю глоток освежающего напитка и выдыхаю. Накалываю на вилку кусочек черри и отправляю в рот. Надеюсь, помидорная кислота поможет переварить горечь от слов, что застряла в груди.

Признаться в подобном провале достаточно сложно. Особенно когда все вокруг считали нас с Артуром уникальной парой. Среди наших общих друзей мы были едва ли не единственной парой, которая дошла до десятилетнего юбилея без скандалов, измен и развода.

Почти дошли.

Супруг не дотерпел каких-то дней десять.

Сложно рассказывать об измене мужа вслух. Это словно лично подтвердить, что ты проиграла в битве за счастье. Ты будто соглашаешься с тем, что не дотянула до какого-то условного норматива успешной замужней жизни, не добежала до рекорда удачного брака.

И как взрослая, сознательная женщина я понимаю, что измена Артура — это целиком его выбор и ответственность. Он виноват в том, что наша семья трещит по швам. Не учительница, которая забралась в объятья моего мужа, а именно Артур. Конечно, эта гадина не белый и пушистый ангел. Далеко нет. Она знала чей он отец, чей муж, и все равно начала с ним флиртовать.

Но если бы мой супруг не захотел другую женщину, то ничего бы этого не случилось. Не было бы этой выжигающей боли в груди, не существовала бы тоска о былом, не накрывало бы от жалости и обиды каждый одинокий вечер, когда я остаюсь в спальне одна.

А хуже всего рассказывать обо всем после разговора со свекровью. Вместо поддержки, которую рассчитывала получить от такой же замужней женщины, я получила один единственный, но достаточно странный совет — стерпи, прости, прими обратно.