Я останавливаюсь, охреневая от его слов. Между нами два шага. Два шага и я размочалю его лицо в мясо.

— По-честному? Ты долбоеб, Макарский? Мне нужно четыре года трахать Сонечку у тебя под носом, чтобы было по-честному.

Выражение лица Вадима меняется. Из расслабленно-выжидающего переходит в агрессивное. Смотрит исподлобья. Зубами скрипит.

— Давай я предложу тебе решение, — мой голос приобретает низкие нотки. Еще чуть-чуть и сорвусь. — Ты просто отпускаешь Соню вместе с ребенком и идешь на хуй. Как тебе?

Вадим с этим не согласен. Он бросается на меня с кулаками, но я легко уворачиваюсь от этого тощего слюнтяя. Даже драться с мужиками не умеет. А у меня батя военный. И я в армии служил. Что мне какие-то кулачки богатенького мажорика?

— Что такое, Ваденька? — выкручиваю ему руки и бросаю лицом в асфальт. — Это на Сонечку легко руку поднять, да? Можешь обижать только тех, кто отпор тебе дать не способен, скотина?

Что-то мычит.

— Не слышу, — наклоняюсь к нему, издеваясь.

— Иди на…

Сжимаю руки сильнее и слышу хруст его костей.

— Я пойду. Вместе с твоей женой. Только попробуй тронуть ее или Нику. Ты понял меня? Уничтожу тебя, тварина. Если будешь вести себя хорошо, позволю видеться с дочерью. Ясно?

Вспоминаю, почему Красин называет меня Ясным. Потому что я очень хорошо умею доходчиво объяснять.

Вадиму и правда все понятно. Кивает.

Отпускаю его и отхожу.

Он встает с мокрого грязного асфальта.

— Извини, что твой костюмчик испачкал. Отправь мне счет за химчистку, — бросаю ему, садясь в машину.

20. 19. Ян

Я еду и очень-очень надеюсь на то, что Макарский не трогал Соню. Иначе я его потом тоже потрогаю. Сейчас просто нет никакой возможности реверансы с ним отплясывать. Все позже. Вначале заберу Соню, а сломать чужие кости я всегда успею.

Остановившись возле дома Макарского, машу рукой в камеру и жду, когда мне откроют ворота. Пусть только попробуют не открыть. Раздается сигнал и створки распахиваются. В этот раз для устрашения беру с собой дядю Пашу. Охранник Макарских мнется, но все же пропускает нас в дом

— Предупредите Маргариту Алексеевну, — говорит кому-то в рацию.

— Я к Софие Андреевне, — поправляю его на ходу.

Меня в холле встречает свекровь Сони. Маленькая, с несносным характером, упрямая. Но сильная женщина. Всегда к ней с уважением относился. Да только вот не думал, что Маргарита Алексеевна способна породить такую тварь, как Ваденька.

— Зачем пришел сюда? — сходу рычит на меня, как старый злобный питбуль.

— Маргарита Алексеевна, я здесь не для того, чтобы ругаться с вами. Просто позвольте поговорить с Соней, — вежливо улыбаюсь.

— Ты и твоя жена принесли зло в нашу семью. Оба держитесь подальше!

— Могу сказать аналогично про вашего Ваденьку. Когда он Соню избивает, вы в наушниках Моцарта слушаете? Или, наверное, Сальери? — что еще может делать эта старушенция? Вся из себя благовоспитанная, аристократку из себя строит, а у нее же в доме устроили ад для несчастной девочки.

— А ты с завязанными глазами ходишь? — парирует она.

Я тяжело вздыхаю. Но ведь она права, хоть и мне не нравится это признавать.

— Мне нужна Соня. Со мной она будет в безопасности, понимаете? И ваша внучка тоже.

Вижу в ее потухших от старости глазах проблески понимания. Вижу. Упрямо сжимает губы — точь-в-точь как ее сынок.

— Ее нет дома, все равно, — заявляет мне.

— Как нет? Она уехала от меня не так давно…

— И успела одеться и пойти с няней и дочерью на прогулку. Или у нее одни мужики должны быть на уме?

Вспоминаю, в каком виде и состоянии она отправилась домой… Что? На прогулку? Да, именно так я и говорил ей сделать. Дурак, почему не позвонить ей? Надо было мне концерт с Макарским и свекровью ее устраивать? Но откуда ж мне было знать, что она сразу пойдет “гулять”.