— Не чаи распивать приехали. Говори, что узнал! — вперед вышел Никита, обозначив, что обмен общими фразами не прокатит. Нужны факты. — Где мама?

— Все, что удалось узнать частному детективу… — Богдан выдержал паузу, акцентируя их внимание: «Я не сидел без дела. Нанял целого сыщика. Что бы вы там себе ни думали…». — Даша уехала на электричке в сторону Кишерти. И не доехала. Вышла на какой-то из станций по пути следования.

— Какой, ты пока не знаешь, — «укусил» отца младший. — Мог бы по телефону сказать. Тащились только зря… — его нижняя челюсть упрямо выдвинулась вперед. Кулаки сжаты. Волосы ершом топырятся в разные стороны.

Кхе-кхе — как бы невзначай, новая пассия покашляла в кулачок, напоминая о себе.

Парни даже головы не повернули, буравя отца глазами, в которых была претензия: «Ты нафига ее притащил в дом? Матери нет, успеваешь суке своей владения показывать?»

— Еще одна позитивная новость — Даши нет в числе погибших и ее нет ни в одной больнице, — продолжил дозировано выдавать информацию, заглушая их праведный гнев. Чуть качнулся с пятки на носок и на его лысине отразились блики солнца, которые рикошетом спустились с хрустальной люстры.

Петр и Никита переглянулись, облегченно выдохнув. Какая-то надежда появилась.

Ксения резко захлопнула журнал и прижала к себе.

— Богдан, ты обеща-а-ал, — обиженно вклинилась в разговор, который не имел к ней никакого отношения. Пока не имел.

— У нас с Ксенией будет ребенок, — нахмурив брови, Богдан осторожно приблизился к своей любовнице и встал рядом, обозначив, что не даст ее в обиду. Брюнетка схватилась за его руку, как за спасательный круг. Она уже была научена, что характер у детей Вавилова — не сахарный.

Они ей обещали ноги вырвать из того самого места, откуда они растут, когда застукали их в ресторане воркующими. Месяца два прошло с той поры, но все четко запомнилось, как Никита плюнул в ее сторону неприличным: «Пока мать тебе ужины готовит и с полок пыль протирает, ты шлюху выгуливаешь?»

Да. Не задалось их первое знакомство. Богдану понадобилось время и средства, чтобы урезонить буйную молодежь.

Братьям не сразу перескочили с одной животрепещущей темы, на его басню про нового предполагаемого родственника. Петя удивленно вскину брови, и посмотрел на худую, как клячу «подстилку» отцовскую.

— Да мне посрать! Хоть плодитесь, хоть женитесь. Ты обещал, что не обидишь мать. Ты говорил, что все «по чесноку» будет. Насвистел, выходит? — карие глаза Никиты полыхнули угрозой.

— Как ты с отцом разговариваешь, щенок?! Мало я для вас сделал? — Богдан начал окрашиваться в багряные тона, раздуваясь от наглости отпрысков.

— Да, подавись ты! Ничего от тебя не нужно. Понял? — замахнувшись, Ник бросил к его ногам брелок. — Найду работу, за учебу сам заплачу. Петька и вовсе на бюджете учится. Не пропадем. Оставайся со своей… любовью, — он еле сдержался, чтобы не наговорить лишнего, с выражениями. — Только задай себе вопрос: Нужен ли ты Ксюхе без денег? Останешься один, как олень на старости лет. Про нас забудь. Не, знаю, как Петруха, но я тебя больше отцом не считаю.

По лицу Богдана пробежала судорога, будто ему под дых со всего маха зарядили. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Он застыл столбом и потерянно смотрел, как его мальчики разворачиваются и уходят. Под ногою хрустнул ключ от автомобиля.

Правду говорят, что самая высокая стена — спина, отвернувшегося родного человека. Оба сына отказались от него. Что может быть страшнее? У Вавилова в глазах потемнело. Он не понимал, где находится и с кем, полная дезориентация. Бессмысленный взгляд блуждал по стене с пустыми фоторамками.