В голове то совсем было пусто, и эти мгновения были особенно блаженными. Но куда чаще ее разрывало от множества противоречивых чувств и мыслей.

Эмме было жалко себя до слез. Хотелось свернуться калачиком на постели, заснуть и никогда больше не вставать. Никуда не ехать. Ни на какой чертов бал, где муж требовал от нее лживой счастливой маски. Уж лучше в самом деле бы поехали на маскарад!

Но Эмма противилась желанию лечь и уснуть. Она противилась тому, чтобы быть слабой. Сейчас, когда она стояла на пороге важного решения в ее жизни, ей нельзя было быть жалкой и слабой. Иначе Эмма так и останется нелюбимой женой герцога. Который изменяет ей и даже не трудится делать вид, что это не так.

Видимо Дэвид исчерпал свои запасы притворства, когда красиво за ней ухаживал до помолвки и некоторое время после. А когда получил, что желал, то и стараться больше не было смысла. Герцог был уверен, что жена уже никуда не денется. Что он вправе решать за нее.

Но Эмма была другого мнения. Она совершенно точно не заслуживала такого отношения.

Однако моментами ее решимость во что бы то ни стало развестись таяла как последний весенний снег на солнце. Поддержат ли ее родители? Эмма очень боялась, как на них скажется вся эта ситуация. Ведь тогда и ее родители станут такими же белыми воронами в обществе. А ее папа очень долго мечтал о титуле. Буквально грезил им. Что он скажет, когда родная дочь заявит о своем желании разрушить союз с герцогом?

Но Эмма точно знала, что для папы она куда важнее, чем какой-либо титул, статус и связи. Все это ведь просто мишура по сравнению с живым человеком. Эмма была уверена, что отец поставит счастье единственной дочери выше, чем титул ее мужа.

А еще Эмма почти ненавидела себя в те моменты, когда хотела пойти к Дэвиду и умолять его забыть ту другую женщину. Доказать, что его жена ничуть не хуже. Что она будет делать то, что ему нравится.

И только остатки собственного достоинства и гордости не позволяли Эмме унижаться у него в коленях.

Вечером слуги помогли ей принять горячую ванну, одеться и красиво уложить длинные каштановые пряди волнами. Эмма считала свои волосы главным своим достоинством. Густые до самой талии, они слегка кудрявились у лица, делая ее юной и невинной.

Эмма придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Может ей перестать быть такой? Может нужно стать ярче? Стать искушеннее? Соблазнительнее?

- Я хочу надеть другое платье, - велела Эмма камеристке, когда была почти готова к выходу.

Она подошла к своему гардеробу и без капли сомнений выудила красное бархатное платье с глубоким лифом. Этот наряд считался весьма откровенным. Модистка буквально уговорила ее сшить это платье, заверяя, что ее муж будет в восторге.

Правда через секунду Эмма поколебалась и решила, что для таких радикальных изменений она все же поторопилась. Немного подумав, она попросила камеристку убрать красное платье обратно, а вместо него достать зеленое. Оно было куда менее смелым, однако более ярким, чем Эмма привыкла носить.

Даже после замужества она придерживалась спокойных неброских цветов, подчеркивающих ее свежесть и юность. Но сейчас Эмма поняла, что этот образ невинной девушки давно канул в воду. У нее другой статус, а значит она должна была выглядеть соответствующе.

Пора перестать быть хорошей девочкой.

Эмма не знала, чего конкретно она желала этим добиться. Показать мужу, что она не хуже других женщин? Привлечь внимание других мужчин, чтобы заставить Дэвида приревновать? Глупости. Скорее всего ему будет абсолютно на это плевать.