Выскакиваю из машины, потому что уже не могу сдерживаться, и громко всхлипываю. Наверное, он слышит.

Почти бегу в здание садика. Вытираю слезы на ходу.

– Валентина Семеновна, я за Марусей, – встречаю в коридоре воспитателя.

– Марина Николаевна, а ее уже папа забрал, – мило улыбается она.

– Забрал? – удивляюсь я, а сердце отчего-то бухает с размаху вниз.

– Да, написал заявление, что Маши не будет пару недель в саду, – смотрит на меня из-под накрашенных ресниц. – Отпуск по семейным обстоятельствам. А вы разве не знали?

3. Глава 3. Марина

– Возьми же трубку… – паника сжирает меня изнутри, рвет вены сверхъестественным пульсом, который колотится молотками в висках. – Олег! Олег, зачем ты сказал, что Маши не будет в саду? Что случилось?

– Ничего не случилось, – издевательски заявляет он. – Или случилось все же? Тут тебе решать. А я решил, что Маше лучше побыть у моей мамы, пока ты дуришь.

– Как “у мамы”? – меня просто разрывает на части. Она же никогда не отдаст мне ребенка! В суд пойти. В суд за разводом, конечно. Но пока Маша там, неизвестно, что ей будут про меня говорить. Захочет ли ребенок остаться со мной после такой промывки мозгов? Господи… – Что ты творишь? Разве так можно, Олеж? Как ты можешь забирать ребенка?

Зажимаю рот ладонью, чтобы не разреветься в голос.

– Кто ж забирает? – прихлопывает меня холодным, назидательным тоном. – Я просто хочу, чтобы все было как прежде. Веди себя нормально, и Маша вернется, а пока ты не в себе, она побудет у мамы. Как я могу доверить тебе ребенка, когда ты в таком состоянии?

Не выдерживаю и перехожу на самые настоящие мольбы:

– Олеженька, милый мой, ну зачем я тебе? Хочешь, я буду жить с тобой в одной квартире? – на большее я просто не способна. Не представляю, как это, как прежде. За эти сутки забыла все “прежде”. – Хочешь? Или нет? Или хочешь, я найду квартиру, хорошую, правда, Машеньке там будет уютно. Скажи только, чего ты хочешь, и верни мне мою девочку, я умоляю тебя. Хочешь, на коленях к тебе приползу? Хочешь?

Слезы ручьями катятся по щекам, глаза уже печет от соли, а я не могу остановиться.

– На коленях, говоришь? – повышает он голос, раздражаясь. – Это мысль, конечно, как разнообразить нашу интимную жизнь. Но ты, Мара, совсем дура. Я не дам тебе развод, и фиктивный брак мне не нужен. Я уже тебе сказал русским языком, что я хочу, чтобы было как раньше. Жду тебя дома. Пока.

Скидывает звонок, и я просто стою с телефоном у уха, реву и слушаю тишину.

Поехать к Марии Васильевне. Ну она же тоже женщина. Ну не может же она не дать матери ребенка. Боже, что делать? Что делать?!

Бреду куда-то, перед глазами все плывет, как в тумане. Спотыкаюсь, плечом задеваю забор. Мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Кажется, сейчас просто… Вижу только узкий тоннель перед собой. Только он в фокусе, остальное все мутное и блестит как вода. Пытаюсь повернуть голову и зрение пропадает почти совсем, к горлу подкатывает тошнота.

Так давно не было мигреней. Я даже Суматриптан из сумочки выложила, черт. Если сейчас же что-то не сделаю с этим, то просто выпаду из жизни на пару дней.

– Марина, подожди, – знакомый голос, и крепкие руки хватают меня за плечи. – Ты чего? И где ребенок?

Пытаюсь разглядеть того, кто, вероятно, не дал мне выпасть на проезжую часть. Вспоминаю, что меня сюда привез мой студент. Точно, Даниил.

– Дань, аптека, – бормочу я, цепляюсь ледяными пальцами за его одежду. – Нужна аптека, или коньяк. Срочно, пожалуйста.

– Коньяк? – насупливает брови. – А вискарь не подойдет?

– Да, да, – мне нужно что-то крепкое и быстро, тогда головная боль не пройдет, конечно, но я смогу видеть и не будет острой колющей мигреневой боли.