– Да на хер пошел этот зачет, – ухмыляется он. – Все равно бы батя поагрился и разобрался с этим. Это просто так, по моей доброй воле, так сказать. Я ж не съем вас.

– По доброй воле тем более не надо, – так больно от этой доброй воли. У Олега тоже добрая воля. Всегда ко мне была только… добрая воля, выходит? А теперь и она вышла вся.

– Да ладно вам ломаться, я ж не съемки в немецком фильме предлагаю, – вновь улыбается, заглядывает мне в глаза. – Тупо подвезти. Оки-доки, не хотите меня, давайте такси по точкам вызову.

– Поехали, – говорю я, одергивая себя. Нельзя так на людей бросаться.

Стараясь не смотреть по сторонам, сажусь в его красную спортивную тачку. Салон дико прокуренный, на приборке валяются какие-то упаковки, не знаю, куда деть глаза. Решаю смотреть в окно, но тут натыкаюсь взглядом на белые кружевные трусики, висящие на ручке переключения скоростей.

– Упс, – хватает их и поспешно сует в карман. – Сорян, не успел прибраться.

Перед глазами сразу возникают те, другие трусы, которые нашла вчера на полу в своей семейной квартире. Дыхание перехватывает мгновенно. Всплывшая картинка бросает меня во вчерашний день, словно в омут, из которого не выбраться. Только тонуть.

Вжимаюсь в сиденье, скребу ногтями по сумке, пытаюсь прогнать это, успокоиться.

— Вы в порядке, Марин? – смотрит на меня озадаченно. – Укачивает? Окно открыть?

– Все нормально, – тошнота и правда подкатывает к самому горлу. – Открой, пожалуйста. Сейчас подышу, и все будет хорошо.

– Вы говорите. Говорят, нужно отвлекаться, когда укачивает, – полностью опускает стекло. – Сколько лет вашей дочке?

– Пять, – на автомате отвечаю, вдыхая полной грудью прохладный воздух. Пять лет. Боже… Это не нормально. Должно все быть по-другому.

– Ага, – он резко выворачивает руль вправо. – А звать как?

– Маша, – в честь его матери, которой я так и не сумела понравиться. – А… у тебя есть братья-сестры? У вас…

– Да давай на “ты” вне стен альма-матер… Нет, только двоюродные.

Не правильно это. Субординация должна присутствовать везде, хоть в стенах, хоть не в стенах. Но в целом, он на сколько, лет на шесть меня младше, наверное?

– Простите, Даниил, – все же говорю я. Не хочу наживать себе еще проблем. – Я ошиблась.

– В чем ошиблась? – зыркает на меня, а потом снова прилипает взглядом к дороге и прибавляет скорости.

– В формулировке, – отчего-то неловко. Человек мне помогает, а я… Почему я всегда ощущаю вину за то, за что не должна? Я же правильно сделала.

– Не парься вообще, – еще один крутой поворот, в котором меня кидает ближе к нему. – Я все гадаю, насколько он старше, а?

– Кто? – немного холодею. Не хочу говорить о нем. Не хочу.

– Олег Викторович, – поясняет сухо. – Ему так-то свезло.

– Ему не свезло, – говорю холодно. – Все его достижения – это огромный труд и упорство.

– Вы тоже? – переключает скорость и касается вскользь моей руки. – Упорство помогло?

– Я не достижение, – отдергиваю руку. Знал бы ты, Даня, что я даже как вещь особо не котируюсь.

– Еще какое, Марина Николаевна, – мы едем так быстро, что у меня сердце замирает. – Так намного он старше? На десять лет? Больше?

– Не больше, – зачем-то отвечаю я. Марина, это твоя личная жизнь! Зачем ты обсуждаешь ее со студентом?

– Десять лет, ага, – цокает языком. – Была его студенткой?

Была, была, была! Его студенткой, прям как та, вчерашняя девчонка.

– Это не твое дело, – огрызаюсь я, и сразу сбавляю тон. – Извини.

– Извиняю, – подмигивает мне. – Я ни на что не намекаю, но по универу ходит много всяких историй про него и… Ладно, реально не мое херово дело. Приехали, кстати.