Вот и сейчас он сканирует меня с ног до головы и резко отворачивается к зашумевшей кофемашине. Даже не здоровается.

— Извините, если помешала, — собираюсь уйти, но свекровь жестом меня останавливает.

Она отодвигает стул, и на ее губах даже мелькает намек на дружелюбную улыбку.

— Садись, Вита. Тебе нужно поесть.

— Я бы хотела сначала позвонить Даяну, — тихонько барабаню пальцами по бедру под столом, чтобы никто не заметил.

— Он уже приземлился, скоро приедет. Полчаса назад звонил.

С плеч будто исчезает груз. Долго наедине с родителями Даяна я не протяну.

Белла Альбертовна достает из холодильника стеклянное блюдо с каким-то сладким по виду пирогом. Отрезает мне кусочек, подогревает его в микроволновке. Она заваривает мне чай, хоть я и говорю, что могла бы сама. Подозреваю, ей просто нужно занять чем-то руки.

Накалываю дольку печеного яблока на вилку, отправляю в рот. Ощущение такое, будто желудок, как сушеная губка под водой, увеличивается в размерах. Неприятные спазмы отступают.

Свекровь занимает место напротив меня, воруя у мужа кружку с ароматным кофе. Такой мимолетный человеческий жест заставляет меня улыбнуться.

— Белла, — Булат Виленович качает головой. — Ты же знаешь, как я не люблю эту твою привычку.

— Ничего, потерпишь. Съезди в больницу, пожалуйста. Узнай все на месте.

— Какой в этом смысл? Барановский не скажет мне ничего нового, — слегка раздражается свекор.

— Вы давно не виделись. Он, наверное, уже и забыл, как ты выглядишь. Заодно напомнишь. Прояви уважение, Булат. В его отделении лежит твой сын.

— Ты и мертвого достанешь.

После небольшой перепалки Булат Виленович все-таки уезжает. Примерно через двадцать минут после его ухода в квартиру поднимается Даян, и я бросаюсь ему на шею, не сумев совладать с эмоциями.

Слишком все навалилось, а родной запах мужа всегда действовал на меня успокаивающе.

Даян обнимает меня, мажет губами по виску, одновременно здороваясь с матерью. Белла Альбертовна конечно же не может отпустить старшего сына голодным с дороги, поэтому мы все втроем перемещаемся на кухню, где Даян, чтобы немного отвлечь впечатлительных женщин, рассказывает о местном колорите Финляндии.

Я доедаю пирог, муж расправляется с мясом под одобрительный взгляд Беллы Альбертовны. Она складывает нам контейнеры с собой и просит Даяна поговорить с его отцом о том, чтобы сегодня навестить Риналя.

— Ты ведь знаешь, что в реанимацию посетителей не пускают не просто так, — нахмуривается мой муж. — Потерпи до завтра.

— И ты туда же, — раздраженно бросает свекровь. — Хорошо, без вас разберусь. Вита, — она обращается ко мне. — Спасибо тебе за сегодняшнюю ночь. Я рада, что провела ее не одна.

Смущенно шепчу тихое «не за что» и забираю контейнеры с едой из ее рук. Я жду Даяна на улице у машины, пока они о чем-то разговаривают наедине по просьбе Беллы Альбертовны.

— Не замерзла? — муж подкрадывается ко мне по спины. — Зачем схватила? — он забирает у меня довольно увесистый пакет и закидывает его на заднее сиденье. Обходит машину, чтобы открыть дверь мне.

— Мы правда не можем сегодня навестить твоего брата?

— Обойдется, — безапелляционно заявляет Даян.

В машине он отправляет кому-то сообщение через почту и заводит двигатель. Поправляет зеркало заднего вида, пока я, совершенно забывшись, разминаю шею пальцами.

— Что это у тебя? — он перехватывает мою руку, вынуждает отвести ее в сторону.

Даян наклоняется вперед и перебрасывает мои волосы с плеча. Я знаю, куда он смотрит. Знаю, что рассматривает так долго.

На моей коже следы от губ его брата, которые я в спешке ночью не додумалась скрыть. Одно яркое пятно, всего одно, но даже оно говорит о многом.