— Ты опять её видел?

Мишка кивнул.

— Когда? Когда это было?

Он наморщил лоб, припоминая.

— Вчера. Когда с ужина шёл. В коридоре не было никого. Ну, кроме меня и тётеньки.

Господи, неужели опять?..

Не знаю, как мне это удалось, но внешнее спокойствие я всё-таки сохранила, не выдав того, как я напугана.

Неужели возвращались эти странные галлюцинации, причины которых врачи так и не смогли отыскать.

Их общий вердикт был таков: «Психические и физические отклонения отсутствуют. Ребёнок здоров. Фантазии. Перерастёт».

И я почти в это поверила. Но вот, спустя три месяца снова — белая тётенька.

— Миш, — я очень старалась, чтобы голос меня не выдавал, — ты же говорил, что она больше не появляется.

— Так она и не появлялась, — сын смотрел на меня ясными глазами, в которых я не распознала обмана. — Правда, мам. Я сам давно её не видел. А вчера вот снова увидел.

Я сглотнула:

— И что она делала?

Он пожал плечами:

— Да ничего. Ну, она шла. По коридору, но далеко от меня. А потом раз — и исчезла.

От его простодушных объяснений меня мороз по коже продрал.

— Что… ра…растоворилась в воздухе?

— Н-нет, — мотнул головой Мишка, припоминая. — Нет, она как бы в стену вошла.

Я так растерялась от всего, без остановки валившегося на мою голову, что какое-то время просто молчала, пытаясь понять, как дальше выстраивать разговор.

— Миша, золотце, послушай меня, — я обняла его за плечи и серьёзно посмотрела в широко распахнутые глаза. — Когда снова увидишь её, тут же зови меня. Запомнил?

— Мам, да она же не страшная, — послал мне сын такую успокаивающую улыбку, что у меня невольно сердце заныло. — Она просто, ну, ходит по коридору — и всё. И никого даже не трогает.

— Это неважно, — замотала я головой. — Просто, пожалуйста, сделай, как я сказала.

— Хорошо.

И мне пришлось поверить на слово, кое-как уговорив себя не давить на сына, не пугать его своим поведением. Внутри я уже балансировала на краю, явственно ощущая подступавшую панику.

Господи, пожалуйста, только бы не возвращение ночных кошмаров и лунатизма. Только бы не возвращаться на этот круг нашего личного ада.

И все мои мысли настолько сильно поглотила эта новая информация, что покинув детскую, я снова едва на кого-то не налетела.

Спустившись по лестнице и свернув в анфиладу комнат, выводивших в северное крыло, едва не сбила с ног своего свёкра.

— П-простите.

Виктор Игнатьевич — обладатель куда менее внушительных габаритов, чем его сыновья, всё равно был на добрую голову выше меня.

Он придержал меня за плечо, но стоило мне остановиться, как его рука тут же соскользнула с моего свитера.

— Софья, — в по-отечески мягкой улыбке блеснули крепкие белые зубы. — Ерунда. Мне самому нужно быть осторожнее.

Сама предупредительность. Глава семьи был воплощением дипломатичности, притом без скрывавшихся за вежливой улыбкой клыков, которые не стеснялась продемонстрировать его дражайшая супруга.

Скажем так, Виктор Игнатьевич со всей очевидностью был сторонником мирных решений и не тяготел к разрешению конфликтов на поле боя.

Как минимум эту черту я в нём очень ценила.

— И всё же. Я сегодня не первый раз на кого-то вот так налетаю.

— Это простительно, — пошутил свёкор, но его взгляд тут же сделался серьёзным. — Не ошибусь, если предположу, что такая рассеянность небеспричинна.

Я промолчала, не испытывая ровным счётом никакого желания что-либо ему объяснять.

Но, кажется, Виктор Игнатьевич не оставлял мне особого выбора:

— Софья, раз уж мы вот так внезапно столкнулись, я хотел бы с тобой поговорить. О сегодняшней беседе в гостиной.