Мишка не должен ничего из этого видеть. Он и так растёт тревожным ребёнком.

— Привет! — сын вскочил с толстенного пушистого ковра, на котором что-то строил из своего разноцветного LEGO. — А ты сейчас на работе или отдыхаешь?

Отдыхаю… В этом доме разве такое возможно?

— Сегодня у меня выходной, — снова ему улыбаюсь и обнимаю за плечи, когда он подходит ко мне и утыкается носом мне в джинсы. — Соскучился?

Кивает.

— С утра уроки и уроки.

Я вздохнула:

— Без этого, Миш, никак. Учёба сейчас самое главное.

Мишка тоже вздохнул, но на мои слова ничего не ответил.

— Ма…

— Слушаю.

— А мне Ксюша рассказывала, что в нашем посёлке тоже школу открыли. Это правда?

Горничная, часто убиравшая в детской, охотно болтала с Мишкой обо всём на свете. Наверняка и про школу в стремительно разраставшемся элитном посёлке Вороновых успела ему рассказать.

— Ещё не открыли, — мои руки у него на плечах легонько дрогнули. — Весна на дворе, уже и каникулы скоро. Насколько я знаю, в сентябре открывать собираются.

— Это дядя Егор её строит?

Я вспомнила карий пристальный взгляд и плотно сжатые губы. Кивнула.

— Его фирма. Да. Она по всей области строительством занимается.

Миша помолчал, а потом, словно наконец-то решившись, тихонько спросил:

— А мне туда можно будет пойти?

Я сглотнула. Я ведь знала, что он задаст этот вопрос.

И ненавидела себя за то, что приходилось давать ненавистный ответ.

— Ты же Воронов, Миш. Боюсь, твои дедушка с бабушкой не в восторге от того, что ты будешь в обычной школе учиться. Здесь с тобой занимаются индивидуально. Здесь тебе дают лучшее образование.

Звучало до зубовного скрежета сухо, формально. Какое сейчас этому почти первоклашке дело до престижности его образования? Он с друзьями на переменах бегать хотел. Со сверстниками знакомиться.

Но у семьи Вороновых были свои правила и условия, даже для внука.

В особенности для внука.

Старший сын не спешил дарить моим свёкрам наследника. А вот младший уже подарил. И на Мишкины плечи, хотела я того или нет, ложилась сомнительная привилегия — таскать иллюзорный титул потомка с кучей обязанностей.

Жаль, никто до рождения сына и словом не обмолвился о том, на что я его обрекала. Вороновы умели хранить свои тайны. И раскрывали их только тогда, когда сами считали нужным или необходимым.

— А что, наш папа тоже дома учился?

— До тех пор, пока в колледж не поступил.

Об этом я тоже узнала после замужества. Как оказалось, выходила я совсем за другого человека. За человека, которого, мне казалось, я знала. А позже выяснилось, что вышла за чужака…

— Миш, давай мы пока не будем загадывать, как твоя учёба сложится, — я присела на корточки, заглянула сыну в глаза. — Всё может в скором времени поменяться.

Я вспомнила и свои сегодняшние угрозы, и налитые кровью глаза супруга, и холодный взгляд свекрови, словно бы говоривший: «Никуда ты отсюда не денешься. Неси свой крест до конца».

И всё во мне противилось этой навязанной безысходности.

Всё во мне кричало и рвалось отсюда подальше.

Но говорить я могла что угодно и сколько угодно, а вот сделать пока ничего не могла.

— А что? — серые глазёнки загорелись. — Что может поменяться?

— Пока не буду ничего говорить, — качнула я головой. — Но и ты никому ничего не говори, хорошо?

Мишка кивнул и опустил глаза в пол.

— Хорошо. Я не буду, — он наморщил лоб. — Это же как бы секрет?

— Как бы секрет, — усмехнулась я.

— Как та белая тётенька, которую я часто в коридоре встречаю?

8. Глава 8

— Белая тётенька?.. — я облизала вмиг пересохшие губы.

Сердце бешено заколотилось.

Нет, только не это.